Казнь Мира. Книга третья (СИ)

Фео сел, обняв колени. Как в глубоком детстве, когда мальчишки обижали, а он забегал в дом и не выходил из комнаты до возвращения отца. Но всегда появлялся Гиддеон, и любая туча рассеивалась, любая обида угасала. Ухватить бы время за хвост, прожить ещё раз те часы…

Теперь нет никого. Ни отца, ни друзей. Никто под горой в подземном источнике не отыщет Фео.

Становилось душно. На стенах появились капельки, а сам Фео взмок. Так странно — париться в ледяной тюрьме. Разум судорожно искал разгадку.

«Люди и погодой владеют». Руки чудовищно затряслись, едва Фео попытался поднять их. Никто не осваивал все дары. Даже сейчас, если всё получится, высвобожденную воду девать будет некуда. Фео утонет.

«Нужно пытаться алхимией». Прежде он сотворил воздух, и больше ничего не захотелось. Сделалось чудовищно зябко. Стуча зубами, Фео потянулся к вершине пузыря, но тут же поскользнулся и упал. От удара затылком голова загудела.

Только свет Осколка напоминал о том, что жизнь не закончилась, но всё время сбегать от смерти не выйдет, хотя и обидно погибнуть здесь, после чана со Скверной.

Потихоньку становилось легче. Или беды уже не терзали так сильно, или… тёплый кристалл. Бездумно, в секундном бешеном порыве Фео приложил тёплый кристалл ко льдине, а поверх него крест-накрест — Осколок Прошлого.

— Вихрь времени мира Неру!

Ускорять — не замедлять. Через дрожащее тело утекала энергия, то самое Время, которое Фео только-только хотел ухватить. Теперь непрожитые дни проносились мимо.

«Плевать. Лишь бы плавился», — лёд плавился, пришлось встать над поверхностью, чтобы не намочить ноги в луже.

Ноющей макушкой Фео коснулся верхней стенки. Места оставалось чудовищно мало, как и воздуха. Пот мешал смотреть. Утерев лоб, Фео лёг на живот и потянулся за рыбой. Выскальзывала. Едва вышло её поддеть так, чтобы сдвинуть громадину, и уронить в лужу. Фео захрипел. Нервы близки были к тому, чтобы лопнуть.

«Не упасть в воду. Удержать Время. Да проще сдохнуть уже!»

— Свет жизни! Вихрь времён!

Годы перестали утекать. Темноту пронзили тонкие золотые нити, по которым бусинки скатывались к Наму. Фео боялся за неё, хотя не представлял, кто она, и не пожелает ли расправиться с ним и отдать Аватару, как её сородичи.

Наму пошевелилась. Фео выдохнул и едва не сорвался, за долю секунды успел воссоздать ступень. Так и лежал на брюхе, глядя на рыбу, а рыба — на него.

Вдруг она встала. Вода стекала по кожаным рубахе и штанам. На голове — такая же шапка, плотно облегающая овал лица, но немного топорщащаяся сзади, — видимо, укрывала волосы. Наму и в жизни была слепа, не проникал свет в её глаза.

— Спа-а-асибо, — с трудом произнесла она на первичном языке.

— Давно ты не видишь? Если нет, я могу тебя исцелить. Гронд…

— Стой, — она вскинула руку. — Не-е на-а-адо.

Сморщила лоб, на миг задумавшись, и вдруг внезапно затараторила на чистейшем колдовском, Фео даже завидно стало:

— Я уже с месяц слепа, так оплакивала детей своих, Миро и Сумаю. Но ты сказал — они живы?

— Да-а, — Фео не добавил «были»: не хватило уверенности.

— Афелиэ услышала мой плач, — Наму дунула в ладони и поклонилась. — Меня зовут Намунея, я дочь медвежьего племени и осетрового, что от рыб. А ты Аймери — древний феникс?

— Вообще-то я Феонгост и человек, но сейчас не так важно. Аватар хочет убить и меня, и всех людей. Он же разбил печать проклятия и наслал вечную зиму! Помоги мне добраться до рыб, оборотни все вместе должны сразиться с ним. Рядом с сородичами и другими народами! И ещё тот звероподобный оборотень предал нас, заточив здесь.

— Точно не он. Быть такого не может!

— А кто?! Нас тут льдом сковало!

— Поверь мне. Не все оборотни глотки друг другу рвут.

— Ты нас выведешь? Разморозишь воду?

Фео вдруг потерял уверенность, что эта хрупкая маленькая женщина в костюме ныряльщика сможет пробить толщу льдов, но она уверенно повернулась к дыре, из которой выпала, и сказала:

— Готовься.

Мощная волна впечатала Фео в стену, и в тот момент он бы встретил смерть, не будь магикорского щита. Всё быстро и резко. С дрожью он наблюдал в просвет рун, как уплывает вдаль осётр, и шёл за ним по дну. Да… так называлась эта северная речная рыба. В кого она превратится, когда из подземных пресных вод попадёт в солёные, морские? Там, в городах из гальки, теперь живут её соплеменники. Фео вспомнил уроки истории, зарисовки «крепостей», сделанные дальнозоркими. Теперь посмотрит сам. Голова гудела от всех сведений, сердце ныло. Единственная мечта — о сне. Беззаботном, глубоком, похожем на смерть, а при пробуждении бы увидеть солнце, услышать запах разогретой скошенной травы…

Очередной удар закружил Фео. Едва-едва он удерживал щит, но новый поток уносил. Куда? Фео не мог понять. Остатка воли хватало лишь на магикорские чары. Без них — смерть.

— Гронд Силин… — шепнул он.

Сознание уже коснулось грани забытья, но мрак отступил. Внутри пузыря он поднялся, опираясь на рунические стенки. Разумом сохранял их, а они помогали ему.