Казнь Мира. Книга третья (СИ)

«Мастер», — усмехнулся Фео и закашлялся. Тошнота сдавила. Воздуха! И света, не холодного синего, а дневного. Как же он прекрасен! А тепло, а ароматы нагретой солнцем палой листвы! Осени, не пришедшей к оборотням и людям…

«Я должен справиться! Любой ценой!» Фео видел в сплетении рун имя отца, и оно вдохновляло как ничто иное. Гиддеон жив, пока его сын борется, и если победит, то не умрёт никогда!

— Орэ Неру Гронд Силин!

Фео знал, как усмирить поток, как вернуть водам их прежнее течение. Осколок застрекотал, подчиняя иную стихию. Река, освобождённая из плена, хотела показать норов, но всё ещё находила ледяные преграды. Наму-осётр не успела далеко уплыть, и пробивала стены, возведённые… кем? Фео не сомневался, что оборотнем-отверженным. Он насмотрелся на предательства и малодушие оборотней, за которых Гилтиан отдал жизнь. С другой стороны — она. Намунея. Борется, бьётся.

Воздух быстро кончался, но Фео ухитрялся и щит удерживать, и преобразование проводить. Раз за разом. В сознании — ничего, кроме заклинания, формулы и тлеющей мысли о спасении. Зрение давно стало бесполезным, всё равно перед глазами ничего, кроме мерцающих рун и темноты меж их вязью. Тело грел тёплый кристалл, без него Фео давно окоченел бы: река дышала холодом.

Толчок. Вновь пузырь перевернулся, и Фео упал. В этот раз — не удержал. Вода мгновенно наполнила пространство, Осколок выскользнул из рук. Фео едва сумел задержать дыхание и поплыл вниз, чтобы достать святыню, но внезапно что-то схватило его за ворот и дёрнуло. Нечто. Змеи-щупальца обвили туловище Фео и сдавили до хруста. Изо рта пошли пузыри…

* * *

«Папа, — Фео перевернул страницу пыльного фолианта, который, наверное, зарю человечества видел, — ты когда-нибудь видел демона?»

Отец, сидевший в кресле у огня и наблюдавший, как первый снег ложится на крыши соседских домов, произнёс:

«Нет. Магикорцы редко сталкиваются с демонами. У нас другие задачи. Для битвы есть демоноборцы».

«А если придут в Каталис? У нас ведь нет демоноборцев. Что будет?»

«Наш щит даже царь демонов не пробьет, ни один его слуга не проникнет сюда. И то их почти не осталось, Аватар многих перебил».

«Да? Какой он молодец!»

Отец чуть улыбнулся. В полумраке гостиной глаза мерцали ярко-голубым. Обычную синюю мантию сменил кофейный халат. Зачастую отец дома только ночевал, и Фео из своей комнаты слышал шаги. Сызмальства он привык оставаться один по вечерам, хотя знал, что при любой возможности отец рвался к нему.

«Я об этом забыл… почему? Почему я такой идиот!» — мысль словно возникла из безвременья, но сам Фео с нетерпением ждал ответа.

«Подрастешь и поймешь, что всё не так просто. Убить легко, и демоны, безусловно, этого заслуживают, но смерть порождает пустоту. Невосполнимую. Прежде чем кого-то казнить, подумай, можно ли поступить иначе? Демоны должны пребывать в Амале и ледниках Нанрога, ведь если в них осталось хоть искра света Неру, то есть надежда на искупление. Аватар поспешил лишить их надежды. Я понимаю, почему он так поступил, и не уверен, что сделал бы иначе, но…»

«А что за ледники? Никогда не слышал!»

Фео оба локтя поставил на стол, подвинув ими фолиант, и приготовился к увлекательному рассказу, но отец приблизился вплотную и замер, будто выжидал. Резко он схватил сына за волосы и прижал ко дну глубокого блюда с водой. Фео забился, но магикорская мощь отца сковала, не дала отбиться. Легкие разрывались, но ни закричать, ни вздохнуть.

«Так не могло быть… этого не было…» — мысль истончалась и терялась в шуме крови.

«Вот что такое ледник. Муки на грани жизни и смерти. Надежда и милосердие в чужих руках».

* * *

«Отец!»

Фео быстро поднялся и едва не потерял сознание. Голова гудела, тошнило. До сих пор он слышал волны и ощущал их колючий холод, хотя сползшее одеяло было толстым, из ячьей шерсти, а с потолка свисали тёплые кристаллы, огромные, в полруки длиной. Одежда сушилась на стуле, и, глядя на неё, Фео едва осознавал, где сам: в кровати или же сидит? Кожа стала тоньше шелка, сквозь неё просвечивали вены, её уродовали раны и шрамы. Только ладони до сих пор черны от графита. Фео пытался надышаться и поверить, что слышит аромат вереска и тёплого дерева. Смотрел на расписанные светящейся краской стены, и среди вязи рисунков и рун узнавал сюжеты бытия оборотней.

«Этого не было на самом дела. Просто после утопления в память влилось… где Осколок?!»

Второй раз Фео вскочил уже на ноги, предательски подкосившиеся, и рухнул на деревянный пол. Гулкий звук сотряс стены. Из угла поднялась груда шкур. За мгновение она обрела силуэт Живущей, а ещё через секунду стала узнаваемой.

Будто прочитав последнюю мысль, Намунея показала покрасневшую и оцарапанную ладонь и ей же коснулась большого резного ларца рядом с собой. Откинула крышку, и душа Фео воспарила в серебристом сиянии Осколка.

Забывчивость длилась недолго. Постепенно Фео догадался, что перед женщиной лучше прикрыться, хотя её не смущала его нагота. Из-за слепоты или потому, что в зверином обличье оборотни не одеваются, а тут разве шерсти чуть меньше.