Казнь Мира. Книга третья (СИ)

Зашуршали листья анубиаса, и Фео резко обернулся. Из пышных зарослей выбрался Ша-Цу. За каким-то делом он сидел в корнях, что цеплялись не только за камни изгороди, но и за всё кругом, походя на маленькие джунгли. Переодевшийся в тёмно-зелёное дракон был почти невидим, а ножницами работал бесшумно.

Намунея смолкла, но Фео всё ещё чувствовал её дрожь. Сам смотрел на дракона, пытаясь разгадать, чего тот хочет, пристально глядя на них.

— Так это тоже сила человека? Видеть прошлое?

Фео медленно кивнул.

— То, что ты видишь, случилось в самом деле? Это всегда истина?

Снова кивок. Фео пытался сообразить, где подвох, но любая мысль обрывалась, а Намунея, меж тем, тряслась всё сильнее.

— Ясно, — коротко бросил дракон и в вихре чёрных лент взмыл к куполу.

— Стой! Стой! — закричала Намунея до хрипоты.

Только тогда Фео всё понял.

Глава 95. Чаша Жемчугов (часть 5)

Накативший ужас напомнил о встрече с Аймери и гибели отца вместе с Каталисом. Давил чудовищным весом и обжигал глаза. Фео прыгнул к дракону и, встав на воздух, крикнул:

— Орэ Неру Гронд Силин!

Мощное заклинание настигло Ша-Цу, он застыл под куполом, и среди минеральных узоров свода походил на трещину. Фео выдохнул. Мысли гудели в его голове роем разъярённых пчёл и жалили так же больно, а хуже всего — мешали искать решение.

«Он что-то увидел в прошлом… Что?»

Фео не успел ответить самому себе, как услышал пронзительный свист. За спиной взмыла целая стая бело-синих птиц.

— Стойте! Гронд Силин!

Птицы замерли, но ветры, которые они несли на крыльях, вырвались и ударили Фео. Потеряв опору, он полетел вниз, на город, такой мелкий с огромной высоты…

Только в висках стучало.

Дальше всё происходило как в пелене, и Фео даже перед собой толком ничего не видел. Удержав Осколок, он замедлил падение, а потом и вовсе остановил его и встал над куполом дворца-сарая, почти касаясь пяткой золотого шпиля. Сверху сарай походил на перевёрнутое глиняное блюдо, к днищу которого зачем-то прибили шпильку с шаром на конце, и это могло бы позабавить, но Фео пытался сделать лишь одно — отдышаться и рассеять сумерки разума. Тело трясло. В неземном свете кожа казалась серовато-бледной, и Фео не мог сказать, должно ли быть так, или же сердце прекратило гнать кровь. Только боль в ладони напоминала о жизни, ещё не оконченной.

Страх накатывал волнами, и Фео осознал кое-что: он не останавливал Время дважды в одном пространстве, боялся, что не выдержит. Подняв голову, он встретился с кошмаром.

Дракон сбросил оковы, а заодно и змеиное обличье, оставив только крылья. Он всё ещё зависал над куполом, и не сложно было угадать, для чего: преобразовывал мерцающие руды. Фео, хотя был далеко, уловил смутный запах чего-то едкого, и мозг как десять тысяч игл пронзили.

Прыгнув, Фео, даже не озаботившись опорой, набросил на Ша-Цу путы, и вместе они рухнули, оставив под куполом птиц. У самой поверхности Фео остановил падение и, кашляя, прохрипел:

— Давай… поговорим.

Но не узнал того, кто мог ответить: в пожелтевших змеиных глазах плескались тени хищников. Дракон меньше походил на Живущего, чем отверженный в пещерах под ледником. Не было разума, воли, ничего в его взгляде, кроме гнева, но не осознанного, а звериного. Холод закрался в сердце Фео. Невольно опускались руки. Всё, что мог сделать Фео — раздавить Ша-Цу, но не убедить в чём-либо.

Дракон издал гортанный рёв, и слабые путы лопнули. Вновь порывом ветра Фео отбросило, и спиной он ударился о брусчатку. Что-то хрустнуло, и белизну города накрыло чёрной вуалью. Пару минут в ушах был слышен только гул, и Фео встал через силу. Зрение будто бы стало прежним, как до встречи с Руми — мутным, а ясность возвращалась медленно.

«Он не сможет преобразовать купол в таком состоянии», — лихорадочно убеждал себя Фео, чувствуя мерзкое и липкое бессилие. Потом заливало при одной мысли о новой телепортации, в груди щемило. Прокашлявшись, Фео собрался прыгнуть, но тут мимо него пронеслась сова, на крыльях неся снежный шлейф. Уже не душевный, а настоящий мороз пробежал по коже Фео, и он вспомнил собственный вывод накануне: злоба оборотней приносит холод. Собрав остатки воли, Фео телепортировался и, сняв чары Времени, наложил их вновь, растянув над всем городом. Большего сотворить он был не в силах, иссяк. Держать себя на воздухе — всё, что оставалось.

Рядом — целая стая птиц во главе с огромной совой, и синие узоры на перьях не давали забыть, что это оборотни. Но не двигалось ничего, и Фео знал — не сдвинется ещё некоторое время, а он — в ином слое эфира, как вырезанная из бумаги фигурка, которую шевелят, пока другие стоят перед картонными декорациями, ожидая управляющей руки.

Ядовитые пары разогнал ветер, но Фео ещё ощущал, как носоглотку щекотало нечто едкое. Ни преобразовать, ни сдуть — хотя все эти силы есть у человека, но Фео не раскрыл в себе этих даров. Сжав кулаки, он сделал пару шагов назад и уставился вниз, где страшно до головокружения.