Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине

Он взглянул на соседнюю скамейку. Девушка зачарованно смотрела на заречные дали. Ее профиль с прямым носиком, округлым подбородком и тонкой, гибкой шеей отчетливо вырисовывался на фоне неба. Степан залюбовался. Девушка, словно почувствовав его взгляд, повернулась. Их взгляды встретились. Встретились на мгновенье, но этого оказалось достаточно, чтобы Степан почувствовал какое-то неясное волнение. Он даже слегка приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот миг из-за кустов вышел мужик с кнутом:

— Вон вы, оказывается, где, Анна Васильевна… а я вас в управе искал. У меня все готово — можно ехать,

— Хорошо, — сказала девушка, — пойдемте!

Она встала и, еще раз взглянув на Степана ласково и задушевно, как бы говоря: «Мы еще увидимся», — пошла по тропинке вслед за ямщиком…

С той поры Степан несколько раз бегал в город, сидел у реки под липами, пытаясь встретить милую незнакомку, но она не появлялась…

И сейчас она предстала пред ним. Большие серые глаза смотрели, словно спрашивая: «Неужели ты не найдешь меня?..»

— Степан, глянь-ка! — легонько толкнул его отец.

На другом берегу реки, на горе блестели золотые купола церквей, виднелись высокие каменные здания. Вот она — Вятка! Степан как-то раньше, зимой, и не замечал этого величия и красоты, когда въезжали в губернский город. А оказывается, вон он каков! «Я здесь учиться буду, — с трепетом подумал он. — Ох, хорошо бы! А то живу — вахлак вахлаком! Евпиногор Ильич говорил: надо учиться! Эх, если бы только выдержать экзамены! Я бы учился день и ночь! Я бы все книги перечитал…»

7

Войдя в небольшую комнатку с тесовой перегородкой, с деревянной крашеной кроватью и самодельным диваном, Степан увидел брата и изумленно уставился на него.

— Что, не узнаешь? — спросил Павел.

— Ишь ты, усы запустил и костюм справил. Прямо студент! — Степан поздоровался за руку.

Вошел отец, поставил на пол туесок с гостинцами.

— Ну, здорово живешь, Павлуша! — Трижды поцеловал сына, окинул одобрительным взглядом: — Жених!..

Сел на скрипнувшую табуретку, достал кисет, стал набивать трубку.

— Ну, как живешь-можешь?

— Слава богу! Все лето был на практике на опытном, поле да еще с землемером работал… Вот костюм купил.

— Вижу. Молодцом! На кого же ты учишься, Павел?

— На агронома.

— Куда хватил! Хорошо! Знай наших! Много ли тебе шло осталось?

— Два года.

— Так… Ну а со Стенкой не узнавал как?

— Узнавал. Допущено до экзаменов пятьдесят четыре человека, а примут только тридцать шесть. Тут уж от него зависит.

— А шибко спрашивают?

— Раньше, когда я поступал, не особенно прижимали, а теперича — строже стало.

— А чего, к примеру, спрашивают?

— Закон божий, русский язык, арифметику, географию, историю.

— Ишь ты, какие слова, и не выговоришь натощак-то.

— Ничего, Степка смекалистый, и я его за неделю натаскаю.

— Вот-вот, потому мы и приехали пораньше. Может, к учителю какому толкнуться?

— Не надо. Мы с товарищем вдвоем за него возьмемся.

— Товарищ-то с тобой, что ли, живет?

— Да, вдвоем мы тут.

— Пусть и Степка у вас пока побудет. Тут на полу поспит. А если, бог даст, поступит — тогда подумаем, как устроиться.

— Ладно. Пусть остается.

— Степка, сбегай-ка во двор. Там, в телеге тулуп да мешок с харчами. Тащи все сюда.

— Я сейчас попрошу самоварчик поставить, — засуетился Павел.

— Спасибо! — крикнул отец. — Почаевничаем, и я поеду. Молотьба на носу. Долго-то прохлаждаться некогда.

8

Когда Степан сдавал выпускные экзамены в поселянском училище в Орлове, за столом сидела заведующая, попечитель — толстый купец — и священник — отец Никодим. У попечителя с похмелья болела голова, он не выспался, все время зевал и крестил рот. Батюшка торопился в гости к священнику в соседний приход и тоже почти не слушал. Заведующая спешила побыстрей закончить зачеты и спрашивала как попало.

В Вятском земском училище все обстояло иначе. В зале за большим зеленым столом восседала комиссия из солидных учителей и представителей земства. В зал вызывали по одному и спрашивали строго. От одного вида грозной комиссии многие терялись и отвечали невпопад.

Степану тоже было страшно, но он заранее узнал, где и как будут проходить экзамены. Это успокаивало. К тому же Павел накануне водил его в училище, показывал зал и классы, чтобы брат привык и освоился.

Степан был уверен в себе, старался не бояться, однако на первом же экзамене по закону божьему, оробев перед грозным протоиереем отцом Иеронимом, чуть не срезался, начав вместо «Отче наш» читать «Богородицу».

Но потом дело пошло лучше: он держался спокойней, отвечал внятно, уверенно и по всем предметам получил твердые тройки.

Павел считал, что дело сделано. Однако Степан не верил и два дня боялся показываться на глаза брату и его товарищу.

Только в пятницу, когда вывесили списки, Павел пришел домой раньше обычного, веселый, раскрасневшийся от быстрой ходьбы.

— Ну, Степка, пляши!

— Неужели приняли? Не врешь?

— Раз говорю — пляши, значит — пляши!

— Нет, не верю! — Степан выскочил из комнаты и бегом бросился в училище. Скоро он вернулся и, положив на стул связку кренделей, достал из корзинки небольшую вятскую гармошку и заиграл плясовую.