Подобные браки в то время не были чем-то из ряда вон выходящим и в среде средних слоев горожан не воспринимались как мезальянс. Да и консервативные моралисты, типичным образчиком которых был автор книги «Наука жизни, или Как молодому человеку жить на свете» Е. Дымман, твердили в этом же духе: «Женись никак не моложе тридцати пяти лет; это наилучший для женитьбы возраст», иначе жена, нарожав до 15 детей, может состариться, а муж останется еще «крепок», что приведет к кризису в отношениях супругов. Наконец, «невозможно ранее этих лет честным образом приобрести достаточно обеспечивающего для целого семейства состояния»763. Поэтому, получив во время свадьбы от А. И. Смирнова аналогичное мнение, Медведев вновь возвращается к этой теме в дневнике: «.. он тоже выразился моим мнением о неравенстве брака, следовательно, я не один чувствую подобную неуместность»?64. Восприятие возраста в первой половине — середине XIX в. отличалось от современного. Так, Медведев женился в 30 лет, когда, как он считал, молодость уже прошла. В 35 лет он записал о поведении людей разного возраста на балу: «Молодость плясала до упаду, а мы, люди в годах, уединясь, сидели, разговаривали»765.
Однако при таком восприятии возраста, когда 30-летние мужчины или женщины считались уже людьми далеко не первой молодости, брак, в котором муж был старше жены на 25 лет, не оценивался в мещанско-купеческой среде как нечто экстраординарное, тем более неуместное, ибо от брака ожидали прежде всего союза, создаваемого для продолжения рода и совместного ведения хозяйства. Таков был доминирующий взгляд на семью. Автора дневника такие представления о браке и смысле семейной жизни не устраивали. Семья для него являлась важной жизненной ценностью. Она была в его мировосприятии устойчивой опорой в меняющемся мире. Но семья отнюдь не в ее традиционно патриархальном варианте — слишком уж грубы были отношения между супругами и крайне отталкивающими были проявления родительского деспотизма в семьях людей старшего поколения. Выводы московского купца базировались преимущественно на данных о семейных отношениях его родителей и родителей его жены. Семейный быт старшего поколения сопоставлялся им с семейным бытом его дружеского круга, и это сопоставление неизменно оказывалось в пользу современной семьи. Можно отметить, что, завидуя семейному счастью знакомых, он из-за недостатка объективной информации неизбежно идеализировал взаимоотношения в семьях людей его круга. Однако эти сравнения всегда у него имплицитны. Его размышления на семейные темы, как правило, вписаны в более широкий контекст, главным содержанием которого является смягчение нравов.
Семья для Медведева — это не только тихая уютная гавань, где царит забота супругов друг о друге и о детях, но и романтический союз любящих супругов. Он считал, что ранние женитьбы «взаимно приятны и полезны, как для себя и человечества; в нравственном и физическом отношении»766. Такое отношение к ранним бракам обнаруживает сходство с ментальными установками крестьянства относительно возраста вступления в семейную жизнь. Очевидно, в данном случае крестьянские корни московского жителя совершенно ни при чем. Он хорошо знал, по-видимому, лишь один пример крестьянской семьи — семьи своих родителей. Представления о полезности раннего начала семейной жизни — плод его наблюдений и сопоставлений именно городских семей. В этом вопросе Медведев явно разошелся с господствующим в городе (точнее, крупном городе, ибо пока не известно, каким было отношение в малых городах) взглядом. При этом он четко осознавал, что его мнение противоречит «нынешнему воззрению массы»767. Иногда в дневнике встречаются записи, отражающие не выработанный им взгляд о пользе ранних браков, но влияние принятых в его среде стереотипов. Так, умилившись в очередной раз картинами семейного счастья одного из близких приятелей, он находит их закономерными, поскольку тот, «видавший в молодости виды», женился по любовной СКЛОННОСТИ768. Подобные исключения позволяют нам реконструировать его представления о роли секса в жизни мужчины.