Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

17 июня 1940 г. охваченные ужасом и отчаянием французы услышали переданный всеми радиостанциями взволнованный старческий голос нового главы французского правительства, 84-летнего маршала Филиппа Петэна: «Французы! По призыву Президента Республики я с сегодняшнего дня взял на себя руководство правительством Франции… Я принес себя в дар Франции, чтобы смягчить ее несчастья. В эти горестные дни я думаю о несчастных беженцах, которые, лишившись всего, бродят по дорогам. Я выражаю им свое сочувствие и сострадание. С тяжелым сердцем я говорю вам сегодня, что надо прекратить борьбу. Этой ночью я обратился к противнику, чтобы спросить, готов ли он вместе с нами, как солдат с солдатом, после борьбы и с честью положить конец военным действиям»787.

Премьер-министр Великобритании У. Черчилль немедленно ответил: «То, что случилось во Франции, не изменит наши действия и цели; англичане будут продолжать войну, если необходимо — годы, если необходимо — одни»788.

На следующий день после обращения Петэна, 18 июня, в Лондоне выступил по радио французский генерал Шарль де Голль, который по договоренности с Черчиллем накануне прибыл в Великобританию на английском самолете. Вслед за Черчиллем и вопреки Петэну де Голль призвал продолжать войну против Германии789. Подчеркивая, что немцам принесли победу «их танки, самолеты, их техника», де Голль заявил: «Но разве сказано последнее слово? Разве нет больше надежды? Разве нанесено окончательное поражение? Нет!

Поверьте мне, ибо я знаю, о чем говорю: для Франции ничто не потеряно. Мы сможем в будущем одержать победу теми же средствами, которые причинили нам поражение.

Ибо Франция не одинока! Она не одинока! Она не одинока! За ней стоит обширная империя. Она может объединиться с Британской империей, которая господствует на морях и продолжает борьбу. Она, как и Англия, может неограниченно использовать мощную промышленность Соединенных Штатов.

Эта война не ограничивается лишь многострадальной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию. Это мировая война». Выразив твердую уверенность, что «в мире есть средства, достаточные для того, чтобы в один прекрасный день разгромить наших врагов», де Голль завершил свою речь словами: «Я, генерал де Голль, находящийся в настоящее время в Лондоне, обращаюсь к французским офицерам и солдатам, которые находятся на британской территории или могут там оказаться в будущем, с оружием или без оружия; к инженерам и рабочим, специалистам по производству вооружения, которые находятся на британской территории или могут там оказаться, с призывом установить контакт со мной.

Что бы ни произошло, пламя французского сопротивления не должно погаснуть и не погаснет. Завтра, как и сегодня, я буду выступать по лондонскому радио»790.

Итак, Петэн обещал французам мир, а де Голль — продолжение войны. Их речи отражали противостояние не только двух личностей, но и двух военно-политических концепций; двух различных представлений о чести и национальных интересах. Они приобрели большое общественное звучание; глубоко и надолго разделили французское общество.

Выступление де Голля, положившее начало его долгой и блестящей политической деятельности, было совершенно необычным действием, порывавшим со всеми поведенческими стереотипами добропорядочного военного. В час национальной катастрофы де Голль отказался повиноваться своему правительству и военному командованию, нарушил воинскую дисциплину и присягу, покинул армию и самовольно отправился за границу. С морально-этической точки зрения дело усугублялось тем, что в 20-е гг. де Голль служил в штабе Петэна, пользовался его покровительством, назвал своего первенца Филиппом в честь Петэна, посвятил Петэну одну из своих книг, а теперь выступил против него. Правда, отношения между Петэном и де Голлем испортились еще в довоенное время в связи с различием их взглядов на будущую войну, особенно после того, как де Голль решил издать написанную им по поручению Петэна книгу по истории французской армии под своим собственным именем791. Но об этом знали немногие.

Петэн расценил действия своего бывшего подчиненного как измену и самую черную неблагодарность.

22 июня 1940 г. правительство Петэна подписало перемирие с Германией. В тот же день оно разжаловало де Голля и отдало его под суд — сначала по обвинению «в подстрекательстве к неповиновению», а затем по обвинению в измене, в «покушении на внешнюю безопасность государства» (то есть в шпионаже) и в дезертирстве. 2 августа 1940 г. военный трибунал города Клермон-Ферран заочно приговорил де Голля к смертной казни, с лишением воинского звания и конфискацией имущества792. Для полноты картины его лишили и французского гражданства793.