Кельнская королевская хроника

В Пальмовое воскресение (31 марта) этого года враги со своим неисчислимым воинством рыцарей и пехотинцев набросились на верующих и со всех сторон прорвавшись к их рвам. Из-за этого в тот день уже нельзя было нести никаких пальмовых ветвей, а только арбалеты, луки и стрелы, копья, мечи и щиты. Желая освободить город, те, кто пришел погубить верующих, с крайней решимостью, начиная с восхода солнца и кончая десятым часом вечера предпринимают натиск за натиском. И наконец, утомленные, они отступили с очень большими потерями. С воды и с суши неверные обрушились на верующих также в праздник Вознесения Господня (16 мая), однако так и не смогли ничего сделать против их силы. И вот, 31 июля, несмотря на сопротивление рыцарей Храма, неверные с напряжением почти всех имеющихся у них вооруженных сил после продолжительного натиска взяли верх и обратили в бегство пехотинцев, так что все христианское войско оказалось в опасности. Поскольку рыцари так и не смогли отбить их от рвов, то великий магистр Храма с маршалом и остальными братьями, которые были там, прорвались через узкий проход и отважно обратили неверных в бегство. С обеих сторон сражение продолжалось до тех пор, пока его не остановили вечерние сумерки. Сарацины поначалу ослабели, они бросили большое число трупов неверных лежащих во рву друг на друге, унеся обратно в лагерь только тех, кто был легко или тяжело ранен. Из верующих только немногие пали или были взяты в плен. Защитники города сожгли почти все установленные около городских стен осадные приспособления, за исключением лестниц. Генуэзцы, пизанцы и венецианцы держались уверенно, они хотели взять город приступом с четырех кораблей, спустив с них лестницы. Легат апостольского престола выдал им значительную сумму из общественной казны. Неоднократно нападая на город, они убивали и ранили много народа, однако чем чаще они предпринимали штурм города, тем больше укреплялись стены небольшими деревянными башенками и зубцами, тем сильнее и активнее защитники противодействовали осаждавшим, и в конце концов, лестницы, изуродованные огнем и ставшие непригодными, пришлось отнести обратно на берег. Так воистину сбылось то, что Дамиетта должна была быть передана под власть христиан только с помощью божественной силы.

Наконец христиане, позабыв благодеяние Бога и чудо, которое тот явил им, праздностью своих предводителей и ропотом подчиненных возбудили против себя гнев Всевышнего. Как и должно быть в результате общей вины, в день Усекновения главы святого Иоанна Крестителя (29 августа) случилось так, что христиане на кораблях и по суше повели конное и пешее войско против лагеря вавилонян, несмотря на то, что для обороны собственного лагеря осталось не так уж много людей, и наступающее войско двигалось между морем[928] и рекой, где нельзя было найти пресной воды. Рыцари Госпиталя святого Иоанна так и не дождались, чтобы легат апостольского престола и патриарх, держащий под своим покровительством Крест, удовлетворили их настойчивые просьбы позволить им хотя бы сделать привал. Так как очень сильно палило солнце и пехотинцы были утомлены тяжестью доспехов, от огромного напряжения и жажды они обратились в бегство, попали под ноги лошадей рыцарей и задохнулись, даже когда не причинив ранений их опрокинули на землю. А сарацины, сворачивая палатки и делая вид, что готовятся к бегству, как только увидели замешательство христиан, тотчас развернулись в боевой порядок и очень большое число христиан убили и взяли в плен. При этом они увели избранного епископа Бове[929] со своим братом[930], камергера французского короля[931] со своим сыном, брата епископа Андрея[932] с Иоанном Акрийским, благородного и очень храброго человека, Генриха Ульмского и многих других. В плен попали тридцать три тамплиера, а маршал Госпиталя святого Иоанна и другие братья этого дома были сразу же убиты. Наконец, преследователи вернулись, чтобы собрать военные трофеи и увести пленных, после чего они доставили султану пятьсот голов христиан. Скорбь и уныние охватило верующих, но Бог вскоре превратил их слезы в радость, а их скорбь — в веселье. Султан прислал к ним одного из пленных и предложил через него провести переговоры о мире или о перемирии, что было использовано для спокойного восстановления рва и других укреплений.