Кельты. Мифология, сформировавшая наше сознание

Ядовитая ненависть между братом и сестрой в этом эпизоде обретает особый смысл, если существовала более древняя версия легенды, в которой Ллеу родился в результате инцеста. В четвертой ветви Арианрод предстает независимой и могущественной женщиной: в отличие от братьев, у нее есть собственный замок, окруженный морем, Каэр-Арианрод — так по традиции называют группу скал, открывающихся при отливе у северного побережья Гвинеда, неподалеку от Понтлифни. Похоже, что она, как и ее брат Гвидион, обладала какими-то магическими способностями, по крайней мере она сумела наложить на сына тройное проклятие: у него не будет ни имени, ни оружия, ни жены «из племени людей, живущих на земле»[48]. Такие запреты невозможно нарушить, но можно обойти.

Гвидион, наделенный в валлийской традиции умом и полным отсутствием угрызений совести, обошел два первых заклятия благодаря магическому умению менять облик и создавать временные иллюзии. Сначала он превратил себя и мальчика в бродячих сапожников. Когда Арианрод пришла на их корабль, чтобы заказать себе пару туфель, она заметила мальчика, попавшего из пращи в лапу птицы. «Твердой рукой (llaw gyffes) свершил это дело прекрасный (lleu)!» — сказала она и нечаянно дала сыну имя — Ллеу. Второе заклятие удалось обойти с помощью умения Гвидиона создавать иллюзии и придумывать истории. А вот третье далось сложнее: Гвидиону пришлось объединить усилия с дядей, королем Матом, который, видимо, обладал более сильным магическим даром, ведь им предстояло создать настоящее живое существо, а не видимость. Волшебная жена, в отличие от волшебной ладьи, пары туфель или иллюзорного облика, не должна была исчезнуть вместе со светом дня. Следует отметить, что в третьем заклятии прослеживается параллель с историей самой Арианрод, чей позор связан с сексом и продолжением рода. Своим проклятием она, в свою очередь, закрывает Ллеу доступ к этой сфере жизни: без законной жены у него не будет наследников. Но тут за дело берутся Мат и Гвидион:

И они взяли цвет дуба, таволги и ракитника, и сотворили из него прекрасную девушку, и крестили ее крещением, которое они совершали в то время, дав ей имя Блодьювидд [Блодейвет][49].

О причине другого написания имени персонажа поговорим чуть позже. Дуб, ракитник и таволга (она же лабазник) не встречаются в валлийских преданиях в этом сочетании, но желтые цветы ракитника традиционно использовались для описания светлых волос, например в сказании о поисках Олвен (глава 2). Ллеу женился на девушке, но вскоре та влюбилась в охотника Гронва Пебира. В одном из эпизодов, который можно назвать самым ярким романтическим моментом «Мабиноги», автор написал: «И не было в ней места, не наполненного любовью к нему». Вдвоем они замыслили убить Ллеу, но, чтобы это произошло, должны совпасть, казалось бы, невозможные обстоятельства: в сумерках на берегу реки он должен встать одной ногой на край котла, а другой — на спину козла. Им удалось заманить его в такую маловероятную ситуацию, и тут Гронв попытался убить его.

«Рождение Блодейвет», по иллюстрации Джона Генри Фредерика Бэкона к книге Чарльза Сквайра (1910). Published by The Gresham Publishing Company, London, 1910. Photo Ivy Close Images / Alamy Stock Photo

Но попытка не удалась. Ллеу вернул себе человеческий облик и отомстил Гронву, а Гвидион наказал созданную им женщину, превратив ее в сову. Здесь я еще раз поддамся искушению и покажу возможные пути реконструкции древнего мифа, который лег в основу этой истории. Очевидно, что Блодейвет больше напоминает сказочную, а не мифическую фигуру. В четвертой ветви к бывшими богам, вероятно, можно отнести Ллеу, кузнеца Гованнона, который упоминается лишь мимоходом, и Гвидиона с Арианрод. Остальные герои являются, по сути, персонажами народных сказок, а не отголосками древних бриттских божеств. Не следует забывать, что «кельтская мифология» — это не чистое наследие языческого прошлого, а богатый сплав различных веяний и влияний, формировавшийся веками.