Кельты. Мифология, сформировавшая наше сознание

Этот блестящий диалог, полный иронии, непросто оценить с первого взгляда. Мы видим нарочито соблазнительную и беззаботную Дейрдре и Найси, чья страсть к незнакомке скрыта в метафоре телочки, которая отсылает нас к освежеванному теленку на снегу. Таким образом мы видим тонкую связь между животным и Дейрдре на том уровне, что известен читателям, но не персонажам. Девушка подхватывает игру Найси и флиртует еще смелее: она ощущает свою сексуальность и ищет партнера. Но следующие слова юноши «рядом с тобой есть могучий бык — король уладов» ясно дают понять, что все закончилось: он с запозданием понял, что это наложница Конхобара, женщина из пророчества.

Сравнение королей с быками имеет давнюю традицию. В древнем ирландском тексте «Завещание Моранна» (Audacht Moraind) говорится о двух противоположных типах правителей: один отличается коварством и управляет с помощью хитрости, а другой, правитель-бык, действует в собственной стране как в посудной лавке из поговорки. Он «бьет, и его бьют, нападает, и на него нападают, вырывает с корнем, и его вырывают с корнем», и, что неудивительно, он, скорее всего, погибнет от насильственной смерти. Образы в легенде намекают, что автор считает Конхобара правителем-быком: его похоть и склонность к предательству становятся причиной безмерного хаоса и кровопролития.

Очевидно, что Найси влечет к Дейрдре, но последнее, чего он хочет — учитывая репутацию Конхобара, — это вступить в связь с женщиной, которую король уладов считает своей. И Дейрдре прибегает к более мощной манипуляции. Она хватает его за уши и кричит: «Да будут на них стыд и срам, коли не уведешь ты меня с собой!»[61] Современному читателю фраза может показаться не слишком понятной. Почему Найси должен подчиниться Дейрдре, хотя с самого начала знает, что это приведет к катастрофе? В древней Ирландии, как и во многих других древних и средневековых обществах, большое значение придавалось тому, что антропологи называют «культурой стыда»: не было худшего бедствия для человека, чем потеря лица в глазах других. В древнеирландском законодательстве разным социальным слоям и профессиональным группам назначали разные «цены чести», то есть суммы возмещения, которые человек мог потребовать в уплату за несправедливое оскорбление или бесчестие. В «культуре стыда» главную роль играли другие люди, те, кто осуждал, потому многое зависело от того, что им известно. Совсем иначе устроена современная «культура вины», в которой совершивший проступок осуждает сам себя и живет с этим внутренним ощущением, испытывая страдания. Дейрдре угрожает Найси репутацией труса и публичной потерей лица, что намного страшнее, чем безумный побег с женщиной короля, ведь для воина честь и отвага являются самым ценным достоянием. В современной культуре это воспринимается еще более буквально. Возьмем, например, обвинение в трусости: для мужчин, а особенно для подростков, угрозы позора и отвержения достаточно, чтобы пойти на безумный риск, к сожалению, нередко с фатальными последствиями.

Найси и его братья известны как воины и охотники. Когда они уезжают из Ульстера, чтобы жить в лесу сначала в Ирландии, а потом в Шотландии, они превращаются в фениев — странствующий военный отряд, живущий вне закона и готовый поступить на службу в качестве наемников; об этом социальном институте речь шла в седьмой главе. У братьев есть еще одна необычная способность: они практикуют особое пение, названное в тексте древнеирландским словом dord (или andord), которым описывали низкие, гудящие звуки, напоминающие жужжание пчел. Нам сообщают, что их пение обладает сверхъестественной силой: услышав его, любая корова дает на две трети больше молока, а человек становится спокойным и умиротворенным. Когда Найси решает сбежать с Дейрдре, он начинает петь, но голос его вызывает не гармонию, а столпотворение: улады бросаются в ярости друг на друга, а на его зов приходят братья. Это не случайное противоречие, а осознанный прием, который подчеркивает, что Найси с братьями теперь выступают против собственного народа и более не принадлежат к нему.

Еще один момент печальной иронии связан со сценой смерти Дейрдре. Автор вновь использует образы животных, как и в начальной части саги, но теперь вместо телок и быков (почитаемых животных в древней Ирландии) употребляется сравнение с овцой — ценность Дейрдре в глазах Конхобара упала. Для него была важна ее физическая привлекательность, но вот уже год как она стала его наложницей, которая никогда не улыбается, почти не ест и не спит. Она говорит:

Не сплю я ночью
И в пурпур не крашу ногти.
Кому скажу приветное слово,
Коль сына Уснеха нет со мною?[62]