Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

У многих интеллектуалов и представителей творческих кругов, если не у большинства из них, стремительный рост капитализма вызывал смятение и враждебность. Шла ли речь о переживавшей индустриализацию Англии, о Франции после революции 1789 года или о предреволюционной Германии до 1848 года – всюду поэты, драматурги, художники и романисты в подавляющем большинстве были настроены против капитализма. Романтизм, несмотря на свежесть художественных приемов и любовь к языку природы, представлял собой в основном инстинктивную тоску по утерянному доиндустриальному прошлому. Самое известное и буквальное выражение этого взгляда принадлежит Уильяму Блейку, писавшему о «зеленых Англии лугах», на месте которых вырастают «темные фабрики сатаны». И отнюдь не случайно, что Шестая симфония Бетховена, эта ода сельской местности, не тронутой промышленностью и урбанизацией, быстро превратилась в популярнейшее из его произведений. Воодушевление, которое Вордсворт первоначально испытывал относительно Французской революции[147], быстро сменилось тоской по сельской простоте Тинтернского аббатства. Как и его близкий друг, Кольридж, свое вдохновение поэт черпал не в жизни английских городов, пристаней или мире коммерции, а в девственных пейзажах Озерного края. И даже импрессионисты, способные увидеть лирическую красоту в сценах городской жизни, часто избирали главным объектом изображения сельскую местность с хлебными снопами и пшеничными полями – причем довольно часто, если присмотреться, где-то на втором плане угрожающе дымила железная дорога.

Большой отряд поэтов и публицистов с Генрихом Гейне во главе[148] заявил свою позицию гораздо прямее, выразив в 1844–1845 годах горячую поддержку выброшенным на улицу силезским ткачам. Несколькими десятилетиями позднее писатель-натуралист Герхарт Гауптман создал душераздирающую картину их мучений и чудовищного эгоизма и лицемерия их капиталистических работодателей в своей пьесе 1894 года «Ткачи».

Профсоюзное движение

Индустриализация не только угрожала положению многих участников «старой» экономики, а также социально-политических традиционалистов, но и создала промышленный рабочий класс. Едва появившись на свет, он начал выстраивать свои организации. Скоро практически в каждом индустриальном обществе он превратился в крупную политическую силу (см. гл. 13 настоящего тома). В круг его требований входили как чисто экономические, так и широко политические, как мягко реформистские, так и открыто революционные. Политические организации британские рабочие начали создавать в 1790-х годах. Главное требование, которое они выдвигали, – расширить избирательные права. Однако эти организации были по большей части разгромлены в общей атмосфере страха, установившейся после Французской революции. К 1830-м годам, когда поднялась новая волна агитации, характер рабочего класса успел измениться. Среди тех, кто участвовал в движениях 1790-х годов, преобладали ремесленники, мастеровые и лица свободных профессий из рядов среднего класса, тогда как протесты 1830-х и 1840-х годов включали большое число фабричных рабочих – новой категории, порожденной предыдущим десятилетием стремительной индустриализации.

Враждебность британского рабочего класса к капитализму, или по крайней мере к той форме, которую он принял, ярче всего проявилась в движении чартистов. Чартизм, организованный вокруг народной хартии 1838 года, призывал к введению всеобщего прямого тайного голосования среди мужчин и ряду других реформ, которые позволили бы трудящимся классам получить гораздо больший доступ к политической системе. Чартисты собирали миллионы подписей под двумя великими петициями к парламенту, организовали массовые митинги по всей стране, проводили массовые забастовки, особенно на индустриальном севере и в Шотландии. Британское правительство встретило чартистов враждебностью и репрессиями, тем большими, что в 1848 году по континентальной Европе прокатилась волна революций. Тем не менее им удалось привлечь внимание нации к требованию более радикальной политической реформы, а также к «свежим силам» рабочего класса. И, пожалуй, деятельность чартистов позволила сильно сгладить путь к осуществлению большей части их предложений в течение последующих тридцати лет.

Ранние представители социализма