Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

По обе стороны Атлантики существовали «просвещенные» представители средних классов, которых печалили неравенство и уродства, порождаемые необузданным капитализмом, и в равной мере, – пугала угроза революции рабочих. Являясь приверженцами демократического правления, а иногда даже приветствуя прямую демократию, они видели выход в регулировании большого бизнеса и наделении властью тех, кого удача обошла стороной. Тресты следовало разделить (Закон Шермана 1890 года) или подвергнуть ограничениям (Закон о торговле между штатами 1887 года, Закон о пищевых продуктах и лекарствах 1906 года), работу на фабриках следовало сделать безопаснее, трудовую неделю – короче, а пролетариям нужно было предоставить орудия, с помощью которых они сами могли бы выковывать свою судьбу (кооперативы, кредитные союзы, благотворительные учреждения, небольшие садики для возделывания и возможность на выходные сбежать из своих съемных квартир). В континентальной Европе такая политика ассоциировалась с левым либерализмом: реформатор Герман Шульце-Делич, также являвшийся леволиберальным политиком, основывал производственные и потребительские кооперативы. Другие деятели создавали кредитные кооперативы для мелких фермеров (Raiffeisenverbande) и городских рабочих (Spar-kassen), чтобы тем самым стимулировать накопление и то, что сегодня называлось бы «микрофинансами».

В Европе левые либералы (или прогрессисты – термины использовались как синонимы) все чаще объединялись с социалистами, не в последнюю очередь по вопросам свободной торговли и ужесточения государственного регулирования. В США это движение достигло высшей точки в 1912 году, во время президентской избирательной кампании Теодора Рузвельта как независимого прогрессивного кандидата, который вписал экономическое регулирование в свою программу «нового национализма».

Реакционеры из среднего класса и предтечи фашизма

Решения, предлагаемые прогрессистами, едва ли удовлетворяли собственников мелких ферм и предприятий, которые чувствовали, что капитализм обрекает их на гибель, но приходили в ужас от мысли о социализме. Ни традиционный консерватизм, ни социализм не привлекал эту категорию населения. Значительная ее часть примкнула к одному из течений популистской политики, отличавшемуся особой свирепостью и склонностью к насилию. Это движение выступало против рыночной экономики и «космополитизма», мечтало о восстановлении докапиталистического порядка и распахнуло объятия перед антисемитизмом. Значительная часть этих социальных слоев, без лишних раздумий, возлагала ответственность за угрозу нового, незнакомого и более конкурентного мира, и в особенности мирового рынка, на одну, наиболее «космополитичную», группу населения – евреев.

Им каким-то образом представлялось, что если «освободить от евреев» Европу, то исчезнут все угрозы капитализма, а заодно и социализма, и старая идиллия жизни в деревне или маленьком городке непременно оживет. Как утверждал первопроходец в области сравнительного изучения фашизма Эрнст Нольте, последователи этой ранней формы антисемитизма и реакционного популизма видели в евреях концентрированное выражение всего того, за что они презирали современное общество – свободного рынка, крупных финансов и международной торговли (Nolte 1963).

Наиболее влиятельной из организаций такого толка была венская Христианско-социальная партия, являвшаяся, по сути, первой массовой антисемитской партией. В организационном отношении она опиралась на опыт входившего в нее католического духовенства. Возглавлял ее экс-либерал Карл Люгер, в итоге завоевавший пост мэра Вены. Люгер принадлежал к числу особо ярых антисемитов: в 1899 году, к примеру, он утверждал, что «более жестокий террор, чем тот, который осуществляют здесь евреи, нельзя и вообразить» (Geehr 1990). Честолюбивый молодой художник Адольф Гитлер, живший в то время в Вене, впоследствии признавался, что был «безмерно восхищен» Люгером и его тактикой. В Германии Антисемитская партия (официально она называлась Антисемитской лигой) как полноценная организация оформилась уже в 1879 году и глубоко укоренилась в маленьких городках, среди бедствующих крестьян и берлинских ремесленников[162]. Хотя это движение постоянно переживало расколы и воссоединения, оно не теряло своей целостности в том, что касалось противостояния либерализму всех оттенков, особенно левому либерализму, получившему клеймо «оевреенного» (verjudet).

Отношения между популистами, стоявшими на позициях антисемитизма, и консерваторами более традиционного типа, были запутанными. Во Франции движение «Аксьон Франсез», вдохновленное непосредственно делом Дрейфуса, колебалось между монархизмом (хотя и считало при этом законной наследницей престола Орлеанскую династию) и обыкновенной ненавистью к Третьей республике, в которой, по убеждению его сторонников, правили «метеки» (евреи и иностранцы) и в которой увеличивался разрыв между церковью и государством.