Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

В 1979 году режимы в Китае и Вьетнаме в значительной степени отказались от прежней приверженности планированию и окончательно перешли к рыночной экономике, в том числе приняв политику открытости по отношению к остальной (капиталистической) мировой системе. Советский Союз и его союзники попытались перейти к постепенным экономическим реформам, однако в 1989 году правительства этих стран, по сути, потеряли бразды управления. Новое руководство пошло быстрым шагом навстречу глобальному капитализму. Некоторые бывшие части Советского Союза продолжали оставаться в стороне от мировой капиталистической экономики (например, Беларусь и Туркменистан), как и небольшое число просоветских режимов в развивающемся мире (Куба, Северная Корея). Однако к началу 1990-х годов централизованное планирование в форме организованной, технически реализуемой альтернативы западному капитализму представляло собой лишь факт исторического прошлого.

Глобализация: «Вашингтонский консенсус»

Тогда как коммунистические страны находились в состоянии экономического застоя, их соперники в капиталистическом блоке переживали расцвет инноваций, производительности и экономического роста. Закат Бреттон-Вудской системы в 1971 году дал развитому миру сигнал о необходимости прекратить контроль над движением капитала, который в любом случае чаще всего удавалось обмануть. Начался бурный рост трансграничных инвестиций. Увеличение мировых потоков капитала и рост их мобильности, с одной стороны, создали стимулы к более рискованным вложениям, а с другой – открыли возможность для более легкого переноса производства в новые юрисдикции. В результате этого влияние профсоюзов было подорвано. Дерегулирование таких закостенелых секторов американской экономики, как телекоммуникации, грузовые перевозки и авиасообщение, дало толчок конкуренции, снижению цен и расширению производственных мощностей.

В то же самое время экономика капиталистических стран наполнялась техническими новинками, из-за которых современникам могло показаться, что они попали в научно-фантастический роман: лазеры, оптоволокно, микропроцессоры, умещавшие в одном чипе сначала тысячи, затем миллионы, а теперь миллиарды транзисторов[180], персональные компьютеры, интернет, генная инженерия и, хотя и более банальное, зато, может быть, даже более важное новшество – контейнерные перевозки (Levinson 2006). Производительность труда, земельных ресурсов и интеллекта взлетела вверх, чему способствовала гораздо более высокая специализация в глобальном масштабе, созданная более дешевыми средствами связи и транспорта.

«Вторая глобализация», как и ее предшественница в XIX веке, открыла манящие горизонты новых рынков перед отдельными странами и целыми регионами. Чили, Аргентина, Мексика, Бразилия, Индонезия, Малайзия, Китай, Индия, почти все бывшие страны советского блока и в последнее время стремительно растущие экономики Африки – все они отбросили прежнюю ориентацию на импортозамещение и централизованное планирование и поспешили занять свое место в новой, постоянно меняющейся системе глобального разделения труда. Открытость во внешней торговле, специализация, иностранные инвестиции и новые технологии в сумме вызвали экономический рост, далеко превосходивший то, что было достигнуто в ходе «первой глобализации». Китай, самый блестящий пример, непрерывно увеличивал свой душевой ВВП на протяжении почти тридцати лет темпами от 8 до 10 % в год, таким образом каждые восемь лет расширяя свою экономику вдвое, а за период между 1980 и 2010 годом достигнув десяти или пятнадцатикратного роста, что примерно вчетверо превышало показатели, достигнутые в XIX веке Германией или Японией.

В результате этой глобализации, как и в случае с ее предшественницей, в области экономической мысли сформировалась новая устойчивая ортодоксия. Она не допускала восстановления золотого стандарта в какой бы то ни было форме и заменила его «Вашингтонским консенсусом»[181]. В глазах МВФ, Всемирного банка, американского казначейства, банкиров и высших должностных лиц развитых стран это был своеобразный волшебный рецепт экономического роста. «Консенсус» предписывал правительствам сохранять открытость по отношению к внешней торговле и инвестициям, защищать права собственности, проводить сбалансированную бюджетную политику (использовать государственный долг он допускал лишь для финансирования производительных инвестиций, например в инфраструктуру), поддерживать реалистичный (возможно, даже заниженный) валютный курс, использовать государственные расходы преимущественно для вложения в человеческий и физический капитал, держать предельные налоговые ставки на умеренном уровне, приватизировать государственные предприятия и отменять меры регулирования, оказывающие удушающее воздействие на экономику (например, то, что в Индии называлось «владычеством лицензий»[182]).