Кенийские сафари

— Не может быть, — возмутились нджемпс. — Вы просто не хотите, чтобы мы строили каналы.

— Нет, мы хотим, чтобы вы построили каналы и чтобы они принесли вам как можно больше пользы, — ответили горожане, — только каналы эти должны не нести воду на ваши поля, а отводить ее избытки прочь.

— Эти молодые наглецы надели штаны и думают, что им можно насмехаться над всем народом, — взмахнул палицей оле Лемугут. — Пора гнать их отсюда.

Всегда готовые к бою мораны уже рады были претворить в жизнь эту идею старейшины, но тут вмешался комиссар. Подняв вверх опахало из жирафьего хвоста, он, улыбаясь, произнес:

— По старому обычаю нджемпс, любой человек, чтобы он ни говорил, имеет право высказаться. Даже если молодые люди неправы, мы, старики, все равно должны вести себя по правилам. Выслушаем их.

Мораны недовольно уселись, а горожане, решив перейти к наглядной агитации, предложили всем желающим пойти за ними. И тогда тысячи нджемпс встали и вслед за горожанами отправились на южный берег озера.

Здесь, со стороны Центральных нагорий, в Баринго течет множество рек — Ол Арабел, Лобои, Эвасо, Лугери, Перакера, почти у самого озера сливающаяся с Моло. Долины их заболочены, местами еще не сформировались, а водораздел между реками Моло и Сантаи, текущей в обратную сторону — в Ханнингтон, почти не выражен. Дело в том, что еще совсем недавно Баринго и Ханнингтон были единым обширным водоемом. Теперь же они разделены полосой высыхающих болот. Именно здесь на болотистой перемычке, покрытой плодородными илистыми почвами, инженеры и предложили нджемпс создавать свои поля. Надо было лишь отвести с помощью каналов излишки воды и решить, что сажать на новых землях.

Нджемпс о чем-то долго спорили, чмокали языками, а напоследок удивленно начали хлопать себя ладонями по лбу. Очевидно, они удивлялись, как это сами не додумались хозяйствовать именно здесь.

— И что, соли не испортят эти земли? — осведомился кто-то из старейшин.

— Нет, эти почвы возникли в условиях избытка влаги, и поэтому с ними ничего не случится. А со временем, когда земель здесь вам станет не хватать, можно будет построить каналы от реки Перакера и оросить площади вокруг нее. Там почва тоже не боится солей.

Когда же нджемпс услышали, что осушение болот между Баринго и Ханнингтоном поможет им к тому же извести комаров и избавиться от вечно досаждающей им малярии, они окончательно склонились в пользу проекта, предложенного горожанами.

И когда три инженера садились в комиссарскую машину, чтобы ехать в Найроби, сам оле Лемугут подошел к ним, приложил руку к львиной шапке и, отдав честь, прочувствованно произнес: «Асантене, асантене сана»[16].

— Асантене сана! — поддержали его все нджемпс, а мораны высоко подняли копья, на самом острие которых ветер трепал страусовые помпоны.

Осушительные каналы начали строить чуть ли не на следующий день. Потом, когда в столице были собраны все необходимые подписи и визы, на озеро прислали «машину с длинной рукой» — экскаватор, а позже — агронома, который помогал нджемпс советом и делом. Так родился первый на земле нджемпс кооператив — «хозяйство, в котором все делают вместе», по определению оле Лемугута.

Сначала, как и на своих старых полях, нджемпс сеяли в кооперативе кукурузу. Потом присмотрелись к тому, что сажает вокруг своей змеиной фермы Лики, и решили, как и он, сажать дыни. Кооператив заключил договор с одной компанией в Накуру, которая покупает все дыни, а потом экспортирует их в Европу. Наконец, по совету агронома попробовали сажать лук и поняли, что он может давать наибольшие доходы. Сами нджемпс категорически не хотят употреблять лук в пищу и, по-моему, в глубине души презирают непонятно для чего существующие и противно пахнущие цыбульки. Однако все та же компания платит за них немалые деньги, и поэтому нджемпс продолжают сеять ненавистный им лук, до единого грамма продавая его в кооператив, а на вырученные средства покупают более милые их вкусам вещи.

Уверовав в успех коллективного начинания земледельцев, решили объединиться и рыболовы — нджемпс и туген. Они тоже пошли к комиссару и через него выхлопотали себе заем, на который купили один моторный бот и восемь лодок с нейлоновыми сетями. Председатель кооператива Арап Киптилит признался, что на большее заема не хватило и что больше ста пятидесяти рыбаков все еще продолжают пользоваться лодками местной конструкции.

Эти лодки — одна из главных достопримечательностей Баринго, потому что они удивительно напоминают папирусные суденышки жителей эфиопского озера Тана, ставшие известными всему миру благодаря Туру Хейердалу. Я как-то плавал на этих папирусных лодках по озеру Тана от одного островного монастыря к другому и теперь каждый раз, попадая на Баринго, не переставал удивляться сходству их конструкций с легкими суденышками нджемпс. Не подтверждает ли это сходство лишний раз общность исторического прошлого жителей Эфиопии и Кении?