Кенийские сафари

Когда в условленный день я приехал в Тамбач, ученый, не теряя время, ввел меня в курс дела.

— Помимо долины Керио в Восточной Африке известны еще три района древнего террасного земледелия и искусственного орошения, — начал он. — Один из них находится у берегов озер Патрон и Эяси, в центре Рифт-Валли, два других — у северной оконечности озера Ньяса. В этих же районах обнаружены остатки древней тысячекилометровой дороги. Этот тракт проложен от северной оконечности озера Ньяса через территории современных Замбии, Танзании и далее, по кенийским нагорьям. Таким образом, дорога связывала южный и северный центры террасного земледелия азанийцев.

Дорога Север — Юг, очевидно, проходила через Энгаруку — ныне мертвый город, находящийся неподалеку от берега озера Натрон с его древними искусственными террасами. Раскопки, проведенные в 1967 году в Энгаруке, позволяют говорить о том, что город этот существовал уже тысячу лет назад. В Энгаруке сохранилось более шести тысяч каменных домов, в которых жили около сорока тысяч человек. По понятиям тех времен это был огромный город, не уступавший другим крупнейшим центрам цивилизации. Население Энгаруки обрабатывало не менее трех с половиной тысяч гектаров полей, орошавшихся сложной системой каналов, и производило значительные излишки зерновых. В городе жило также много ремесленников.

Ученые обратили внимание и на то, что кушитский народ гелубба и их соседи каффа в Эфиопии владеют техникой сухой кладки, используя ее и по сей день. Тем же методом строительства пользовались древние семито-хамитские народы, в частности строители Мероэ, Напаты и Аксума. И при помощи этой же техники сухой кладки возведены каменные дома Энгаруки и ограды вокруг строений сириква в долине Керио и по склонам Элгейо. Пойдемте, я покажу их вам, — заключил Саттон.

Спустившись вниз по склону, мы остановились у каменной стены, сложенной без применения извести. Стена была полуразрушена, однако можно было угадать, что в былые времена она имела форму круга, лишь в одном месте «разорванного для входа». За ней возвышался округлый холм.

— Очевидно, могильный курган, — предположил Саттон. — Однако я не хочу отвлекаться на раскопки, прежде чем не обследую все склоны и не установлю, что сохранилось от времен сириква.

Неподалеку внизу виднелся еще один холм, окруженный тремя поясами стен. Пройдя часа два вдоль его склона, ученый остановился на площадке, очищенной от кустарника. Сквозь траву были отчетливо видны следы каменной кладки, имевшей форму эллипса.

— Это, конечно, фундаменты домов, — говорит Саттон. — Здесь, в Тамбаче, хотя я и считаю этот район самым благодатным для изучения культуры сириква, обнаружить хорошо сохранившиеся жилые постройки пока не удалось. Но дальше вниз по уступу Элгейо, а также на соседнем плато Уазин-Гишу дома сохранились получше, а каменные стены вокруг них достигают высоты полутора метров. Что же касается «ям сириква», то они здесь попадаются буквально повсюду. К востоку от Тамбача мне удалось проследить, как ответвление одного из ирригационных каналов подходит непосредственно к «яме». Следовательно, сириква использовали воду своих каналов не только для орошения, но и для бытовых целей, проводя от них нечто вроде водопроводов к местам ночлега скота или своим жилищам. Важно, что эти жилища имели такую же эллиптическую форму и были сложены тем же методом сухой кладки, что и сооружения знаменитого Большого Зимбабве в Южной Родезии.

— Когда я осматривал Зимбабве, мне даже показалось, что форма самого большого здания-«храма», да и разбросанные вокруг строения удивительно напоминают своими очертаниями современные эллиптические хижины нилотов, обнесенные оградой из маньяры, — вставил я.

— Да, это так, — согласился Саттон. — Сейчас, бродя по развалинам Зимбабве, трудно предположить, что в прошлом здесь ключом била жизнь. Зимбабве был столицей могущественной империи Мономотапа, а это звучное название, как вы, наверное, знаете, означает «принц шахт». И народные легенды, и арабские источники свидетельствуют о том, что в царстве Мономотапа находились копи, откуда владыки Куша и Аксума черпали золото. Потом, уже в средние века, на золотую жилу древних напали арабские и суахилийские купцы, а в XV веке — даже португальцы. Драгоценный металл вывозился тогда через морские ворота Мономотапы — Софалу.

— Но не было ли другого, внутриконтинентального пути, связывавшего мир с золотоносными районами на юге Африки? — поинтересовался я.

— Именно к этому я и веду речь, — кивнул ученый. — Древняя азанийская дорога, на мой взгляд, — это всего лишь часть гораздо более длинного торгового пути. На севере этот путь продолжался по озеру Рудольф в аксумские земли, на юге — по озеру Ньяса в Мономотапу. Конечно, пока что это лишь гипотеза. Однако разве многочисленные попадающиеся вдоль этой дороги древние памятники, имеющие так много общего, не наводят на мысль о том, что и сама дорога, и эти памятники были созданы людьми, общавшимися друг с другом?