Кентуки

Алина уже не раз оставляла такие письма без ответа. И не потому, что избегала мать. А потому, если честно, что ее волновали сейчас совсем другие вещи. Она поссорилась со Свеном. Но вовсе не из-за помощницы – о ней не было сказано ни слова – и не из-за того, что почти за целый месяц их пребывания в арт-резиденции Свен ни разу не согласился съездить с ней в Оахаку. И не из-за кучи сухих мандариновых шкурок, которые прошлой ночью он нашел у себя под подушкой. Ну кто еще мог быть таким рассеянным, чтобы проспать на них больше недели, не почувствовав даже запаха? Что он за человек? С кем она живет? На сей раз виной всему был кентуки, и поссорились они на самом деле без ссоры как таковой. Просто Свен объявил, что каждое утро будет забирать Полковника с собой в мастерскую, а она со стуком опустила на кухонный стол свою пустую чашку, и с тех пор атмосфера продолжала накаляться.

Короче говоря, Свен своей волей положил конец тому долгому периоду, когда кентуки по ее прихоти был лишен права на всякое общение. Теперь все изменилось – у Алины не осталось на сей счет ни малейших сомнений. Она угадывала это по поведению Полковника, когда он приходил из мастерской, по тому, скажем, как вяло он стучал в дверь, словно ему совсем не хотелось проводить остаток дня в компании с этой безумной девицей. Отныне кентуки возвращался один между шестью и половиной седьмого, после того как у Свена заканчивался рабочий день и он спускался в общую зону, и каждый раз Алина спрашивала себя, помог ли Свен ворону одолеть земляную насыпь, ведь тот ни за что не сумел бы самостоятельно подняться на три ступеньки, отделявшие мастерские от жилых помещений. Или они прощались сразу же, но Полковник отыскал другой путь, более простой, чтобы попасть домой? Когда Алина открывала ему дверь, он направлялся прямиком к зарядному устройству, даже не подумав, скажем, ткнуться ей в ноги или покружить вокруг нее с обычным своим хрипло-ржавым карканьем. Алине очень хотелось бы знать, какие беседы они со Свеном вели между собой, а вдруг Полковник рассказал ему про ее голую грудь… Интересно, как на это отреагировал Свен? Хотя, если трезво взглянуть на вещи, два человека, образующие пару, не обязательно должны понимать, как ведет себя и что делает другой, оставшись наедине с кентуки или с домашним животным.

Кое о чем она рассказала Кармен – чтобы выслушать ее мнение.

– Знаешь, а ведь это тебе очень даже кстати, милая. Теперь твой ворон может каждый день давать тебе отчет о том, что происходит в мастерской и как там обстоят дела с помощницей.

Да, получить такие сведения было бы нетрудно, достаточно сказать ему: “Сделай шаг вперед, если… а если нет, сделай шаг назад…” Но Алина была уверена, что любой, даже самый незначительный, договор с кентуки неизбежно приведет к диалогу, а она отнюдь не была уверена, что хочет этого.

Однажды, когда Полковник вернулся из мастерской, Алина ждала его в бикини, темных очках и с книгой под мышкой и, вместо того чтобы пропустить кентуки в комнату, вышла сама, словно тот наконец-то удосужился за ней зайти. Она отправилась на террасу и легла лицом вниз на один из шезлонгов. Ворон не спешил подойти к ней, возможно, он слишком устал после долгого рабочего дня и солнечные ванны его сейчас совсем не привлекали. Алина была готова позволить ему трогать себя, а еще решила изо всех сил постараться как можно натуральнее вообразить руки старика. Если старик и художник установили между собой связь, ворон начнет подавать Свену какие-нибудь сигналы.

На следующий день она посадила кентуки к себе на колени и при свете стоявшей на письменном столе лампы принялась пинцетом для удаления волос тщательно выщипывать плюшевые волокна в определенном порядке, пока на лбу у ворона не получилась отчетливая свастика. На это у Алины ушел почти целый час. Поглядев на свастику, Свен промолчал, хотя не заметить ее было нельзя. Иначе говоря, Алина продолжала оставлять для него свои метки или знаки, а Свен игнорировал их настолько откровенно, что было совершенно ясно: он все замечал. И она, разумеется, постоянно раздумывала над тем, что же происходит между Свеном и кентуки, когда они остаются вдвоем. Может, художник и перед вороном прикидывался, будто ничего не видит и ничего не понимает, а может, наоборот, только и ждал случая, чтобы ласково взять его на руки, утешить и подбодрить. Может, извиняется за них обоих, если, войдя в комнату, находил ворона с женскими трусиками на голове или привязанным к стулу, чтобы он не добрался до зарядного устройства?