Кэп и две принцессы

Ёшка нажала на кнопку пульта, прерывая поток антисептика, наполнившего нижнюю часть чашки Петри. В тот же момент неслышный, но мощный удар из бластера Ю Джина пробил отверстие в сверхпрочной плёнке. Ким чихнул. Во всех шлемах эти два звука раздались одновременно, как двойной удар грома, и на несколько секунд заложило уши.

— И что теперь? — спросил Ю Джин, пряча бластер.

— Затемняем плёнку и ждём несколько дней. Если бы у нас была возможность держать постоянную температуру в чашке плюс тридцать семь градусов, то результат был бы уже через два-три дня. А так…

Рене точно не знала:

— Думаю, неделя — полторы. Так было бы с земными бактериями, но эти штаммы в лаборатории вели себя точно так же, как наши родные. На Земле. Так что думаю, да… Дней восемь-десять.

— Долго, — покачал головой Ю Джин. — Это так долго.

Рене промолчала. Она старалась сейчас не думать о запертых в изоляторе капитане «Иллюзиона» и его левом. О том, что они не смогут им помочь. Пока всё, что можно было сделать, это вводить умирающим счастливчикам глюкозу. Единственный состав, который худо-бедно принимал их организм. И то — не сразу и не в полном объёме, но это позволяло поддерживать в них еле теплящееся поскрёбыши энергии.

Рене так и не установила, связано ли так же всё происходящее на «Иллюзионе» с этой предполагаемой колонией бактерий. Не факт, а только одна-единственная хрупкая зацепка.

— Как там республиканец Ким? — спросила она Ю Джина, искоса бросая взгляд на чуть корявую, но самую огромную из всех ей виданных чашек Петри. В другом случае она бы погордилась ей.

— Я включил «липучку» на максимум, — ответил тот. — Он не сможет освободиться. И всё равно мне не нравится, что никого не осталось на звездолёте. Знаешь, он вчера во время допроса совершенно бесстыдным тоном попросил меня раздеться. У него, видишь ли, появились какие-то догадки о строении человеческого тела, которые помогут процветанию республики Лься.

— Все нужны были здесь, — пожала плечами Рене. — Ты разделся?

Ю Джин блеснул в её сторону жутко злым взглядом.

— Ой, — вдруг сказала Ёшка. Тихо сказала, но все разом почему-то посмотрели сквозь прозрачность плёнки, затвердевшей в пластик, на испытуемое поле.

На глаза у изумлённой публики чётко по линиям маркеров, любовно проведённым Ёшкой, бодро побежали цветные полосы, окрашивая бесцветную серость плато в красный, голубой, пронзительно зелёный. Линии возникали будто ниоткуда и наливались всеми цветами радуги в жизнерадостном переплёте, словно издалека приветствовали старых друзей, по которым ужасно соскучились.

— Это же… — ахнули люди разом.

Синхронист со всех ног кинулась к сваленному на краю плато личному оборудованию. Как маленький рыжий вихрь через секунду она принеслась обратно, бережно прижимая к груди потрёпанный старомодный чемоданчик. Он был рыжим, как и сама Ёшка.

— Дведик-медведик, — на мотив какой-то детской песенки лепетала она себе под нос, вытаскивая из чрева чемоданчика мембраны, похожие на колокольчики. Скоро усилитель стал напоминать голову Медузы Горгоны, весь обвитый био-проводами, настороженно развёрнутыми в сторону площадки с агаром. Мембраны трепетали, но не от ветра, а от напряженного внимания. Они впивались в малейшее изменение ментального состояния окружающей среды. В Ёшкином аппарате что-то подбулькивало, подмигивало разноцветными огоньками, недовольно шипело под пальцами синхрониста, летающими по экрану. Словно там, на голограммном мониторе, чуть прикрытый от внешнего воздействия крышкой, кипел своеобразный киберсуп.

— Это лабиринт Элджерона! — вдруг неожиданно радостно сообщила Ёшка.

Ликующие цветные линии уже крутились, вертелись, вытягивались юркими змейками, составляя красочные замысловатые узоры. В полнейшей тишине казалось, что они кричали цветом, пели узорами, ликовали, разбрызгиваясь весёлыми кляксами. Но кто был вне себя от счастья больше всех, то, конечно, Ёшка:

— Дведик демонстрирует выход из лабиринта с необычайной скоростью и точностью. Ты ж мой дорогой!

Она сбросила один из наушников, прижала руку к сердцу от переполнявших её чувств и повернулась к нетерпеливо переминающейся за её спиной компании:

— Он выходит на связь! Дведик хочет с нами общаться!

— И? — Рене подалась вперёд.

— О!

Синхронист моментально вернула второй наушник на место, уставилась на экран, вслушиваясь во что-то, понятное только ей. Подняла предостерегающе указательный палец к небу. Через минуту она опять обернулась к команде:

— Он излучает неистовое желание…

— Чего? — оторопел Ю Джин. — Какое желание?

У Рене промелькнула мысль, что правый капитана подумал о чем-то не совсем приличном, настолько ошарашенный у него был вид. Разведчик даже как-то непроизвольно подался назад, всего на полшага, но ближе к своему флаеру. Ёшка углубилась в весёлый чемоданчик, пальцы её все так же молниеносно бегали по экрану сенсора. Колокольчики датчиков трепетали чувственно, как ноздри кокаинистки.

— Он хочет… Ох, ты ж…