Кэп и две принцессы

Протокол был соблюдён, и регистратор на её запястье сыто пискнул, заканчивая процедуру и унося в свои секретные закрома окончательную запись процесса под кодовым названием «Дведик».

Они все продолжали стоять на плато Пятой, в одну секунду превратившемся в кладбище, вкопанными столбами, но скорее — памятниками своей тупости.

— А чего он хотел-то? — вдруг растерянно спросил Ю Джин.

Ёшка, очнувшись от поглотившего её горя, посмотрела в сторону базового корабля разведчиков, где пребывали закрытые члены его экипажа. И вздохнула:

— Дать счастья. Полного и неотъемлемого. Всем нам. Из полного дружеского расположения. Чего же ещё?

Глава четырнадцатая. Прощание

Первым отправлялся со Счастливого Дведика космолёт разведчиков. Как-то само собой так получилось, что отныне Пятая Лебедя приняла имя нелепо погибшего «медвежонка». После того, как Рене составила и подписала медицинское заключение об отсутствии отклонений в поведении экипажа, ограничительный режим для Дведика был снят. Конечно, по возвращении на Землю их ждал ещё долгий и нудный карантин в одном из орбитальных санаториев, но вылет «Иллюзиону» и КЭПу разрешили.

— Справишься один? — спросила Рене Ю Джина, накануне принявшего должность капитана «Иллюзиона».

Они сидели на отполированных ветром камнях, свесив ноги и уже по привычке глядя в бездну. Когда Рене убедилась, что от Дведика не осталось ни малейшего следа, люди расчистили площадку от чёрной накипи клочков агара и натаскали небольших камней на поминальный холм.

«Здесь покоится Счастливый Дведик»: Ёшка написала толстым фломастером прямо на камнях, тщательно на несколько раз обведя каждую букву. Она попыталась нарисовать ещё и что-то, похожее на медведя, но получилось не очень. Изображение больше напоминало дикого кабана — с огромными ушами и маленькими, злыми глазками. Наверное, у синхрониста не хватило времени внимательно его рассмотреть.

Ю Джин кивнул, пристально рассматривая Ёшкино художество. Он справится сейчас, когда худшее — хочется надеяться — позади. Смит и Кравец медленно, но явно шли на поправку с тех пор, как бациллы Кима Полянского случайно уничтожили Дведика. Гормональные скачки постепенно затихали, сходили на нет. Влага теперь проникала в их тела, кожа наливалась светом, переставала походить на сухой пергамент. По всем внешним показателям и данным мониторинга разведчики приходили в норму. Но пока Кравец и Смит не нашли в себе силы даже улыбнуться своим спасителям. Они, полностью измождённые внезапно свалившимся на них счастьем, лежали в капсулах, не в силах поднять рук, и поддерживать их ещё приходилось в самом щадящем режиме: питательным микропаром через кожу.

Благодаря печальному инциденту, за который им ещё придётся ответить, связь между Счастливым Дведиком и непонятным безумием части экипажа «Иллюзиона» была установлена наверняка. Конечно, Рене не допустила просачивания некоторых неприятных подробностей в официальный отчёт, чтобы не бросать тень на экспедицию. Например, она не стала заострять внимание на непонятном бунте робомоев, списав это на чисто технические неполадки в системе управления. Тем более, что сразу же после гибели «медвежонка» они, сосредоточенно жужжа и не без труда, выбрались из машинного отделения и как ни в чём не бывало отправились по своим раз и навсегда установленным делам.

Во-первых, Рене всё равно не смогла бы толком объяснить, что случилось с уборщиками, а во-вторых, очень не хотелось подставлять Полянского. После такой истерики его бы точно списали на пенсию, и Рене знала, что в этом случае его жизнь потеряла бы смысл. Полянский бредил разумным океаном, о котором вычитал в одной из старинных фантастических книг. Один единственный нервный срыв мог навсегда перечеркнуть его мечту. А Рене была уверена, что срыв этот — случайный, она хорошо знала Кима. Лучше, чем все возможные сенсорные комиссии вместе взятые.

— Ты внимательно посмотрел мои отчёты? — спросила она на всякий случай Ю Джина. Они на несколько раз сверили свои показания, прежде чем отправить их в Управление. Но им предстояли ещё устные беседы с координаторами, психологами, представителями прогрессорского подразделения. Малейший разнобой в рассказах мог вызвать подозрения.

— Ты уже пятый раз спрашиваешь меня об этом, — Ю Джин постарался улыбнуться, но получилось у него это грустно. — Ответ номер один: я хорошо помню, что именно должен говорить по прибытии, ответ номер два: я отлично со всем справлюсь. Можешь не сомневаться.

— Ёшка настаивала, чтобы я отдельно попросила тебя позаботиться о республиканце Лься. Честно говоря, я не очень представляю, как ты можешь позаботиться об этом странном шпионе, но честно передаю тебе её просьбу.

Ю Джин хмыкнул:

— Позабочусь… Будет ему печенье-варенье и сказка на ночь. А когда приземлимся, Управление ещё и ананасов в шампанском выделит…