Кэп и две принцессы

— Не удивляйся и не забывай, что я — очень дипломированная няня. И работаю с архетипами, которые, как правило, сконцентрированы в древних сказках.

— Понятно, — кивнула Ёшка. — Ты отвергла соловья и розу, а теперь не можешь поцеловать механического принца. Но чего же ты сейчас хочешь?

— Я бы хотела… — Арина задумалась. На мгновение в её глазах появилось какое-то совершенно чужое, жёсткое выражение, словно это была совсем не она. — Я бы хотела ничего не помнить и ни о чём не думать. Стать… Некоммутом. Я очень устала, Ёшка, совершенно вымотана и опустошена. Просто отдохнуть от прошлого, от мыслей о будущем. Где я слышала это? Стихи… Когда обо всем забываешь, цветы распускаются. Когда обо всем забываешь, вода в реке спокойно течёт. Красиво, правда?

— Красиво, — вздохнула Ёшка, ещё не чувствуя никакой опасности в словах Арины. Что там про воду? Течение? Движение? Что-то в этом есть. Важное. Ёшка пыталась вспомнить.

— А если там, — между тем продолжала няня, — действительно, параллельная реальность, мультивселенная, в которой существует другой вариант развития событий? Мир, в котором возможно безусловное счастье… Как ты думаешь? Без оговорок и дополнительных вводных.

— И что?

— Я бы хотела… Жить в мире, где Артур никогда не модифицировался. Вернуть всё к той точке, когда ему пришло в голову это решение.

— То есть снять с себя вину? — Ёшка подумала, что ей придётся быть жестокой по отношению к девушке, пусть даже она этого совершенно не хотела. — Это был бы идеальный выход для тебя. Снять с себя вину. А что с ним? С его мечтой? Он был бы счастлив, откажись от своего решения? Или всю оставшуюся жизнь сожалел о том, что даже не попробовал?

— Кто знает? — Арина вдруг засветилась своей обычной ласковой улыбкой. — Это очень старая история… Ты же прибыла сюда из-за некоммутов? Значит, нам всем нужно как следует постараться, чтобы узнать… А вдруг за той стеной и в самом деле — нереальное счастье?

ЧАСТЬ III. ИГЛА В ЯЙЦЕ

Глава первая. Первый день на Лься

Когда Рене очнулась, то не сразу поняла, что она всё ещё находится в звездолёте Лься. Лицо стягивала какая-то маска, и как бы ни хотелось чисто автоматически и сразу её сорвать, она с трудом, но удержалась от этой глупости. Маска была кислородной, с фильтром. Сбивали с толку непривычные звуки, которые постепенно наплывали со стороны клёкотом и шипением. Незнакомые, но не пугающие.

Камни, давящие на веки, постепенно превращались в песок, сквозь багряную пелену медленно проступали очертания окружающего мира. Это было всё то же льсянское, полое изнутри яйцо, которое ей осточертело своим неуютом в первые полчаса, как они покинули атмосферу Второй. Но сейчас в нём было достаточно… Многолюдно?

Вокруг Рене, потеряв опору под мощными лапами, летали размноженные копии Кена. Она поняла это сразу, хотя морды у крысо-кенгуру были скрыты под такими же кислородными масками, как и у неё. Рене шевельнулась и даже от этого незначительно напряжения едва не закричала. Она словно превратилась в медузу, насаженную мягким, студенистым телом сразу на несколько острых штырей. Рене пересилила боль и всё-таки обратилась к присутствующим:

— Эй, братья-республиканцы, что случилось? Где мой экипаж?

Вернее, она пробовала закричать, но только что-то еле прошелестела сквозь маску. Удивительно, но льсяне её услышали. Ах, да, у них слух очень чутко настроен на звуковые волны. Рене вспомнила, что много-много часов пробыла в сознании Кена, и пусть немного, но кое-что узнала о этих созданиях. Но что случилось? В голове было непривычно пусто. Неужели им удалось «разъединиться»? Или… Полянский и Кен всё ещё без сознания, поэтому она их не слышит? Странно, но без доводящих до истерики чужих мыслей в голове, Рене вдруг почувствовала себя одинокой.

Копии Кена в кислородных масках тут же подплыли, плотно обступили её, обволакивая своим присвистывающим клёкотом. Их хвосты, распластавшись, регулировали баланс тела, республиканцы рулили ими, как если бы двигались под водой. Рене же просто болталась в какой-то дырявой авоське, подвешенной к невидимому на пологой стене яйца креплению. Мельтешащее вокруг неё мышино-масочное сборище пыталось что-то выяснить, но Рене их совершенно не понимала. И это было вдвойне обиднее, потому что у неё-то тоже были к ним вопросы.

Во-первых, в яйце никого, кроме неё и кучи незнакомых республиканцев не было. И ничего не было. А ведь они с таким трудом и осторожностью загрузили реанимационную капсулу из КЭПа в льсянский звездолёт! Рене, возмущённая отсутствием элементарных бытовых и необходимых медицинских приборов, пробовала возмутиться, но бронебойные доводы Кена отбили тут же эту охоту.

— С республиканцем Лься не может случиться ничего непредвиденного, — пронеслось у них с Кимом в головах в окружении таких бредовых подтверждений, что сразу же хотелось поверить во всё, лишь бы он прекратил что-то доказывать.