Кэп и две принцессы

Теперь наступило самое время впасть в панику по поводу отсутствия Полянского и Кена, как в обозримом пространстве, так и в голове, но почему-то этот вопрос не вызывал тревоги. Казалось, они в порядке, просто спят: такое же ощущение во время полёта приходило к Рене, когда она оставалась нести вахту, а экипаж отдыхал.

Плотное кольцо мельтешащих перед Рене республиканцев немного рассредоточилось, и она наконец-то смогла рассмотреть местность, куда, несмотря на бессознательное состояние экипажа, всё-таки прибыл звездолёт.

— Красота-то какая, — буркнула сама себе Рене, оглядываясь.

Это, без всякого сомнения, была одна из трёх обитаемых планет, вращающихся вокруг звезды Лься. Которая из них, Рене было сложно понять, потому что искин звездолёта был настроен изначально на точку старта, а Кен сообщил только, что они вернутся на «центральную». Какую из планет, вращающихся по орбите белого карлика, республиканцы выделили, как «центральную», логике Рене было неподвластно. Но хозяин — барин. Раз уж они решились на посещение галактики по чужую сторону Креста, значит, должны соблюдать правила игры.

На самом деле рано или поздно это должно было случиться. И по ту, и по иную сторону вытянутой оси Лебедя две обитаемые стороны Галактики спешно выстраивали пограничные кордоны на территориях, где собирались выбирать полезные ископаемые и прочие ценности. Но не только в этом было дело. Галактическое содружество, в которое входила Земля, видела угрозу своему существованию с неизведанной стороны Креста, которая по неясным причинам не изъявляла желания влиться в дружелюбные ряды организации. Холодная война происходила по древнему, как сама Вселенная закону: кто не с нами, тот против нас. Редкое и непродуктивное общение происходило только с представителями Лься, которые так же имели виды на ось Лебедя.

Итак, что мы имеем «по ту сторону»? Рене, преодолевая резь в глазах и затруднённость дыхания, осмотрелась. Звездолёт опустился (а судя по тому, что врылся скруглённым концом в нехилую воронку, — рухнул) в широкий круг низины, похожей на вдавленный кратер вулкана. Это «блюдечко» простиралось утрамбованной площадкой почти до самого горизонта, где заканчивались его «края». По всей правой скруглённой стороне каменистое плато вырастало в жёлтые валуны, словно в беспорядке просыпанные по периметру гигантской рукой. Слева, не очень далеко от упавшего звездолёта, тянулись тёмные, кажется, обгоревшие развалины каких-то строений совершенно невозможной архитектуры. Они цеплялись друг за друга вразнобой, но шли одной стеной. Абы как сколоченные между собой доски, в спешке залитые разномастными скрепляющими веществами. Из дыр и щелей крошился, ссыпаясь на площадку материал, похожий на бетон, следом ползла застывшая строительная пена, куски пакли, торчавшие из растрескавшихся стен этой сплошной постройки, делали её ещё больше похожей на какое-то нескончаемо-сюрреалистическое воронье гнездо.

Нет, никто бы из землян не рискнул назвать архитектурой этот бред, словно сошедший с полотен подсознательников (группы модных ныне художников, переносящих на холсты символы, спонтанно возникающих во время сна или глубоко погружения в транс). Беспорядочная рукотворная масса — чёрная гарью наверху и светлеющая до пепла к основанию, уходящая к горизонту, насколько хватает зрительного фокуса. Потянуло едким дымом.

Горелый чад проник сквозь защитную маску, и Рене закашлялась. Межзвёзднику нельзя быть таким впечатлительным и превращать ощущения в фантазии. Или… Рене не показалось, что от стен тянет копотью?

— Мырск, Лься, — сказал один из одинаковых на взгляд Рене республиканцев, и осторожно, словно опасаясь прикасаться, потянул её за рукав мягкого костюма для отдыха в сторону, откуда шёл удушающий запах горелого масла.

— Мырск, — подтвердила Рене и сделала несколько шагов к прибывшему только что транспорту. Механизм, похожий на старинный земной автомобиль, был грубо сколочен из каких-то брёвен и плоских листов металла и нещадно чадил.

* * *

Когда они проехали на вонючей тарантайке несколько километров вдоль нескончаемой стены, которая, вильнув лентой по приподнятому краю кратера, перевалила на другую сторону, состав воздуха явно изменился. Льсяне, набившееся вместе с Рене в механическую коробку, сняли маски и показали знаками, что она тоже может это сделать. Рене маску снимать не стала, но липучки, служившие застёжками, на висках ослабила: жёсткий неизвестный материал натирал переносицу и неприятно цеплял нежную кожу нижних век. Но здесь даже пахло как-то получше, хотя чёрный дым из-под «капота» авто валил всё с той же интенсивностью, вместо раздражающе-химического оттенка в воздухе появился привкус очень жирного масла. Этот запах было сложно выразить привычными словами, и это определение, пришедшее ей в голову, показалось Рене довольно близким к тому, что она ощущала.