Кэп и две принцессы

Рене отошла уже достаточно далеко от «города» (стены теперь совсем не было видно), когда приглядела холмик в тени скалы, такой большой, что отражение её покрывало часть луга и пригорок издалека. Она зашла за холм, оглянулась, убедившись, в отсутствии желающих посетить этот мрачный угол, и только собиралась присесть, как услышала почти под собой чей-то сдавленный вздох. Рене подпрыгнула от неожиданности, но, к своей чести, совершенно молча. Она увидела, что подножие невысокого холма совсем недавно завалено травой — жёсткие пёрышки ещё не успели слежаться, а мох вокруг него немного вытоптан.

Это было совершенно непрофессионально: лезть на чужой планете в незнакомую нору, в которой к тому же кто-то ещё тяжело ворочается и вздыхает. Но человек и медик в Рене победили звездолётчика: дыхание у прятавшегося в норе слышалось больным, прерывистым, он явно нуждался в помощи.

Глаза привыкли почти сразу, и лаз был не настолько глубоким, чтобы свет снаружи не смог пробиться в его угол, поэтому Рене сразу узнала самочку, из-за которой Кен (и даже бестолочь Полянский) на берегу озера потерял голову.

Рыже-белая забилась в угол, свернувшись калачиком. Она только чуть приподняла голову, когда Рене с трудом протиснулась в пещерку-нору, встав на четвереньки. Даже в темноте она заметила, что глаза у самочки мутные, а взгляд — тусклый. Шкурка ещё совсем недавно так шелковисто переливавшаяся в мерцании чёрного озера, свалялась в грязные, торчащие в разные стороны небольшими иголками сосульки. Самочка была явно нездорова.

— Не бойся, — тихо произнесла Рене, прекрасно зная, что кенгокрыса её не понимает. — Я просто посмотрю, как ты, девочка.

Самочка не поддалась на ласковый голос, а, может, Рене неправильно выбрала интонацию, и то, что казалось для человека дружелюбным, для льсянина было угрожающим. Только Рыже-белая тихо зашипела, насколько хватило её уходящих сил, и ощерилась, выставив вперёд острые частые зубы. Её ввалившиеся бока тяжело опадали при каждом вдохе, и Рене отметила, что самочка голодает. И, кажется, уже несколько дней.

Она ещё раз осторожно протянула руку развёрнутой ладонью вверх — не для того, чтобы погладить (этот жест Рене считала покровительственным и вовсе неподходящим по отношению к существу, на планете которого она гостила), просто хотела показать свои добрые намерения. Кажется, Рыже-белая исчерпала все свои силы на последний предупреждающий оскал. Она только выдохнула тревожно и обречённо и постаралась забиться ещё дальше в моховую подстилку.

— Ты не хочешь пойти со мной? — продолжала безнадёжно уговаривать её Рене. — Хорошо, подожди немного, ладно? Я найду того, кому ты сможешь доверять. И ещё… Тебе надо что-нибудь поесть, подожди…

Рене, не разгибаясь, всё на тех же четвереньках, попятилась к выходу. Она знала, где найти того, кому самочка могла бы доверять, а она, Рене, очень бы хотела надавать по шее.

Накануне, проведя ряд несложных экспериментов, они с Полянским и Кеном выяснили, что существует пространственное расстояние, на котором их сознание «расцепляется», и чужие мысли перестают докучать. Но Рене всё равно чувствовала необъяснимым образом, в какую сторону нужно идти, чтобы кое-кого найти. И действительно, продвигаясь по этой натянутой незримо ниточке, скоро она сосредоточилась на постороннем шуме, нарастающем в её голове. Что-то о хрусте крыльев, запрещении носить на Лься шикарную земную рубашку и блаженства от того, что больше не беспокоит яд в шипе.

Это был правильный путь, и скоро она вышла на Кена, который валялся на траве недалеко от «города», время от времени лениво похлопывая ногой по земле. На самом деле он думал, что проводит важный эксперимент: есть ли ограничения для республиканца Лься ловить ааашшширопов, не вставая с места. Заодно Рене узнала, что эти жирные многоногие кузнечики называются аширопами.

— Кен, — подумала она. Льсянин, конечно, тоже заранее мысленно услышал её приближение. Но даже не пошевельнулся, чтобы сделать встречное движение. — Ты знаешь, где сейчас твоя подруга?

— Что такое подруга? — спросил Кен, переворачиваясь на другой бок.

— Та рыже-белая девочка, за которой ты нырял в чёрное озеро.

— А с какой стати я должен это знать?!

— Скотина ты, Кен, — подумала Рене, и получила в ответ недоумённое:

— Твоя мысль имеет негативный оттенок.

И точно: Рене в этот момент представила тупую морду земной коровы, бесстрастно пережёвывающей жвачку.

— Я сделал всё, что должен был сделать, — продолжил кенгокрыс. — Я дрался за неё, а потом осчастливил.

— Она очень больна сейчас, — Рене сосредоточилась, чтобы передать ему ясную картинку съёжившейся в норе Рыже-белой. — А дрался ты не за неё, а потому что у тебя зудел… Шип!

— С республиканцем Лься не может случиться ничего такого, — удивился Кен, вглядываясь в смутно-узнаваемый образ.

— По-твоему я вру?

— В словаре моего переводчика нет таких понятий, а показать достойно, что сие означает, ты не можешь…

— А где твой товарищ по экспедиции к Кресту? Он жив? Ты вообще знаешь, что с ним?

— А что с ним может случиться? Ведь с республикан…