Кэп и две принцессы

«Наши клетки каким-то образом включили в свой геном неизвестную ДНК?», — Полянский сразу понял, что она имеет в виду, как только передаваемое изображение перестало «плыть».

— И клетки Кена — тоже. Странно, что мы не ощущаем этого на себе, но новые ферментативные способности… Эту цепочку мы никогда бы не смогли распознать человеческим пониманием, и только благодаря тому, что теперь частично я вижу зрением льсянина, могу уловить эти изменения. И, знаешь, что? Я собираюсь…

— Это опасно, Рене! — Полянский, как правый капитана, и раньше понимал её с полуслова, а теперь, когда их сознания оказались тесно сплетёнными, стал мыслить в унисон. — Абсолютно безумно, глупо и…

Кен же, несмотря в непосредственное включение в процесс, не мог осмыслить происходящее, хотя ему очень хотелось. Но для такой синхронности восприятия мира, нужно было или поболтаться несколько лет бок о бок в тесном пространстве лаборатории, или… Хотя — нет. Никаких или. Даже родись кенгокрыс человеком на планете Земля, навряд ли он сейчас понял ту авантюру, которая пылала в Рене.

— В идеале ко всему прочему мне нужен окситоцин, — вздохнула она. — Думаю, что во всей Лься мы не найдём необходимого количества окситоцина. В полевой лаборатории его тоже нет.

— Почему? — по-дурацки спросил Ю Джин, который конечно же не слышал их внутреннего диалога.

— Потому что никто из нашего экипажа не собирался рожать в ближайшие… несколько лет. А твой «Иллюзион»? Он… где?

Это было за гранью безумия, её вопрос. Кто пошлёт в тайную разведку огромный звездолёт с научной базой? Но перед глазами стоял прекрасный медицинский блок «Иллюзиона». С таким шикарным оборудованием и набором препаратов…Слишком прекрасный, чтобы сейчас оказаться правдой.

Так и есть. Ю Джин покачал головой:

— То, на чём я отправился в эту… экспедицию — совершенно новая модель. Одноместная, очень маленькая и юркая. Без… излишеств. Камикадзе, в общем.

— Понятно, — Рене про себя, неслышно для остальных, позвала к монитору Полянского. — Ю Джин, проследи, пожалуйста, за показателями табло на капсуле. Если что не так — зови.

Он кивнул, косясь на то, как экипаж КЭПа тесно уставился на данные монитора. Даже Кен примкнул к Рене и Киму, чувствуя себя, наверное, впервые в жизни, как часть чего-то очень важного. Не просто ВАЖНОГО, а такого, где ЧТО-ТО МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ.

Рене нажала несколько клавиш, и на экране появилась нуклеотидная последовательность.

— Синхронизируй то, что ты видишь с таблицей у меня в памяти.

— Это невозможно.

— Возможно. Мы можем опять все трое сдать кровь, и я уверена, что всё подтвердится. Археон, связывающий между собой геном человека и кенгокрыса. Он может без проблем восстановить и надстроить всё, что угодно. Подожди, кажется, файл по формуле нашей новой крови, который я смотрела перед тем, как астероид бухнул в стену яйца, сохранился. О, Святая Галактика! Он не стёрся!

Рене щёлкнула ещё одной клавишей. На экране заплясал длинный хоровод данных, строчка за строчкой. Казалось, это просто случайные знаки, произвольные закорючки, мелькавшие с головокружительной скоростью. Они не несли в себе никакого смысла для того, кто собрался бы прочитать их, как слова. Вязь мелькающих букв являлась геномом, химической программой любого живого организма.

— И что всё это значит? — Мырск злился из-за того, что его выключили из процесса, и он уже практически ничего не понимал. А это было состояние, которое он терпеть не мог. Много десятилетий ушло на то, чтобы компенсировать физическую беспомощность силой разума. И теперь он перед этими чужаками чувствовал себя как в том самом начале пути, когда, очнувшись, полумёртвый кенгокрыс понял, что теперь ТОТ, С КЕМ ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ. Мырск совершил невозможное и был за это вознаграждён, став ядром трёх планет Лься. Но вот эти вот люди, с которыми он вынужден был соблюдать нелепый дипломатический этикет, ставили под сомнение его значимость и ценность.

— Я попробую переместить Дитя Чистого Разума, как вы его называете, в умирающую яйцеклетку вашей самочки, — объяснила Рене. — Экипаж КЭПа, подготовьтесь, пожалуйста, к сдаче крови. Кен, не вздумай отключиться, твоё зрение мне сейчас жизненно необходимо! И, да, Полянский, не пытайся спорить, это — приказ…

Глава восьмая. Мы всё забудем, только это будет завтра

Элиас в пятнадцатый раз произнёс эту фразу:

— Вы точно решили?

Голос его звучал безнадёжно, потому что, как и следовало ожидать, в пятнадцатый раз Ёшка и Арина слаженно повторили:

— Точно.

Они втроём уже надели обручи на голову. Так и стояли перед Зеркалом — один осенённый лаврами патриций и две венценосные патрицианки.

— Войти втроём, — тоскливо произнёс доктор Кандель, — в смятое подсознание некоммута — это… Я даже не знаю, с чем это можно сравнить. Эти двое — ещё совсем дети, но мы с вами, Ёшка… Мы не можем пойти на такой риск.