Кьеркегор

Возможное представляет собой бытие, одновременно являющееся небытием. Что это означает? Давайте вновь возьмем бабочку, примером которой мы уже пользовались при рассмотрении диалектического подхода. Перед тем как стать трепетной бабочкой, она прошла через стадию куколки. В некотором смысле куколку на этом этапе можно назвать возможной бабочкой. При определенных обстоятельствах – конечно же благоприятных – она вполне может стать бабочкой. Однако куколка – еще не бабочка. Она является несуществующей бабочкой, хотя эта несуществующая бабочка что-то собой все же представляет, в противном случае куколка никогда не смогла бы превратиться в бабочку. Это небытие или несуществование, на языке Аристотеля называемое «потенциалом», есть не что иное, как возможность.

Когда куколка становится бабочкой, суть ее бытия меняется: раньше она существовала как куколка, теперь как бабочка. Переход между двумя этими стадиями, трансформация одного состояния в другое, называется становлением. Но что представляет собой факт становления и какая ему отводится роль? Становление знаменует собой переход от возможного к реальному, в данном случае – трансформацию куколки как бабочки потенциальной в бабочку реальную. В этом смысле реальность можно с полным основанием считать уничтожением возможного. Вместе с тем уничтожает она его не до конца, коль скоро постоянно предлагает нам все новые и новые возможности. Но каким образом?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам следует противопоставить возможное необходимому, примерно так же, как добро противопоставляют злу, чтобы придать смысл его существованию, праведность несправедливости, мир войне.

Необходимое, по определению, исключает становление, то есть трансформацию, в обязательном порядке являясь тем, что оно есть. Оно всегда соотносится с собой и всегда одним и тем же образом. По сути, все, что проходит через этап становления, самим этим фактом доказывает, что его нельзя считать необходимым, в противном случае все трансформации были бы ни к чему. Следовательно, единственным, что не способно к становлению, является необходимое. В итоге мы приходим к абсолютному характеру существования необходимого. Но если необходимое – это то, что не может пройти через этап становления, то для возможного в этом отношении нет никаких препятствий. Ведь реальность, уничтожая до конца возможное, стала бы необходимостью, а будь реальность необходимостью, из этого пришлось бы заключить, что в виде результата становления реальность, или необходимость выступает в виде следствия возможного, что само по себе абсурдно, если учесть, что необходимое никак не может проистекать из возможного. В своей «Логике» (II, IV), равно как и в «Энциклопедии

философских наук» (§ 147 и § 149), Гегель утверждает, что необходимое является синтезом возможного и реального, причем его совсем не смущает, что он пытается соединить воедино несоединимые вещи. Для Кьеркегора же возможное всегда идет рука об руку с реальным. Именно поэтому реальность никогда не уничтожает до конца возможность. Убедиться, что возможное сопровождает реальное можно на опыте с тревогой, которая как раз представляет собой головокружение, охватывающее индивида перед лицом многочисленных возможностей. Тревога, как мы уже говорили, проистекает из бесконечных возможностей, неограниченного количества альтернатив и присущей им радикальной негативности, которая будто завораживает «я». Что же касается отчаяния, то в его основе лежит недостаток либо избыток возможностей, имеющихся в наличии у «я», когда оно входит в конфронтацию с реальностью.

Отношения между бесконечными возможностями и природой индивида определяют то, что можно определить как конечность человека: в ней заключена не столько присущая нашей природе ограниченность, сколько конфронтация с возможностями нашего существования, определяющая различные жизненные позиции (этапы), равно как и тревогу и отчаяние, обитающие в душе индивида. Существовать означает познавать на собственном опыте эту конечность, без конца сталкивающуюся с возможным, которое идет рука об руку с реальным.