Кьеркегор

Человек – это синтез конечного и бесконечного, временного и вечного, свободы и необходимости, короче говоря, синтез. Синтез – это отношение двух членов»[20].

Возвращение к этому отношению, отношение этого отношения к самому себе и составляет собой «я».

3.2.2. Болезнь к смерти

Отчаяние находится в ведении «я». Оно свидетельствует о внутреннем несогласии с синтезом членов отношения, представляющего собой «я» («Болезнь к смерти», стр. 354). Сотворив человека в виде отношения, Бог согласился, что это отношение будет развиваться само по себе. Таким образом, человек должен взять на себя всю ответственность и смириться с присущей ему свободой: быть или не быть самим собой. Однако независимо от того, стремится «я» стать самим собой или нет, в условиях, когда его конечная природа не дает ему ни прийти в состояние равновесия, ни отдохнуть, ему не дано выйти за рамки отношения, которое оно собой представляет. Именно об этом и говорит отчаяние, знаменуя собой ощущение оторванности «я» субъективного от «я» объективного.

Кьеркегор называет отчаяние «болезнью к смерти». Какой же смысл вкладывается им в это выражение? Во-первых, он отнюдь не имеет в виду заболевание, финалом которого станет смерть. В действительности, с точки зрения христианства, смерть представляет собой не конец, а лишь переход к вечной жизни, поэтому в этом смысле для христианина такого понятия как «смертельная болезнь» попросту не существует. Чтобы человек умер от отчаяния, в нем должно погибнуть все вечное. Но по Кьеркегору, «отчаяние, этот бессмертный червь, огонь неугасимый, не пожирает моей вечности». С помощью психологического анализа нетрудно доказать, что истинным предметом отчаяния всегда является «я». К примеру, амбициозный человек, желающий «быть либо Цезарем, либо никем», но не сумевший ничего добиться, обязательно впадает в отчаяние. Но в чем он отчаивается? Что не стал Цезарем? Ему невыносимо то, что легло в основу желания стать Цезарем, ему невыносимо быть самим собой; в итоге получается, что в глубине души он отчаивается не от того, что не стал Цезарем, но от собственного «я», которое не смогло им стать.

Стало быть, отчаявшийся человек действительно болен, но болезнью, от которой невозможно умереть. Она несет лишь бесконечные страдания. В каком-то смысле отчаяние – это, действительно, болезнь смертельная, потому что отчаявшийся и в самом деле желает смерти своему «я», то есть радикальной трансформации отношения «я» к самому себе, к тому самому «я», которое в принципе не может умереть. Отчаяние – это «смертельная болезнь», ведь она связана с переживаниями по поводу смерти «я», то есть с заранее обреченной на провал попыткой сделать «я» самодостаточным либо отринуть саму возможность «я». Этой смертельной болезни присущи два характерных симптома: отчаяние от себя, то есть стремление к саморазрушению, и желание стать «я», которым человек на самом деле не является, и желание стать собой любой ценой, что на самом деле еще нельзя назвать стремлением обрести собственное «я», которое по определению должно быть неполным и зависимым. Различаются два вида отчаяния. Если «я», человек, представляет собой синтез конечного и бесконечного, временного и вечного, свободы и необходимости, то выстраивать это отношение можно разными способами. Один из видов отчаяния сводится к отказу признавать внутри себя бесконечное и нежелание принимать ответственность за свою внутреннюю жизнь, за те требования и вечные вопросы, которыми она задается – в чем заключается смысл жизни? есть ли Бог? кто я? и им подобными. Это самая распространенная форма отчаяния, которой подвержены те, кто живет духовной жизнью, но при этом ожидает, что их внутреннюю сущность заполнят другие – философы, мистики, мыслители.