Халиф на час

–Нет, – замотал головой Пьетро. – Только не в капелле у Франческо Арайя. Я бы мог создать свою капеллу. И Мария Дорио будет петь у меня.

–Вот как? Это возможно. Я буду твоим покровителем. Это будет капелла герцога Бирона.

–Спасибо тебе, Эрнест! Ты настоящий друг.

–Но это разве все чего ты желаешь? – спросил Бирон.

–А чего же еще, Эрнест? Я и так заработал в России достаточно крупную сумму денег. В Италии я буду очень богатым человеком. А музыка мое призвание. Наверное, даже большее чем шпага. Да и Мария желает снова петь. И я намерен предоставить ей такую возможность….

***

Год 1740, октябрь, 17-го дня. Санкт-Петербург.

Дом Пьетро Мира.

Пьетро вернулся домой к полудню. Мария ждала его. Она знала, что должен был просить Мира у Бирона в первый день его регентства.

–Что? – спросила она, когда он вошел. – Получилось?

–Да, Мария. У меня будет капелла! И ты снова станешь петь. Это будет личная капелла герцога.

Дорио бросилась к нему на шею:

–Пьетро! Арайя сдохнет от зависти! Я ему покажу какую певицу он потерял. Против герцога Бирона он не пойдет. Слишком сеньор Франческо труслив. Но не обманет ли твой Бирон? Капелла будет создана?

–Зачем ему обманывать меня? Я его друг, Мария. Да и совсем не дорогое это удовольствие – капелла.

–Вот как? Я думала, что наоборот. Капелла сеньора Арайя обходилась императрице Анне дорого.

–Все относительно, Мария. Дорого обходилась России шутовская кувыр коллегия. А капелла Арайя и одной сотой тех денег не забрала из казны государства. А нынче кувыр коллегию ликвидируют. Да и мой друг и покровитель герцог Бирон богат несметно.

–Пьетро!

Она снова обняла его и поцеловала. Но радостная весть почему-то не рассеяла тревоги в её душе. Мира заметил эту нервозность любовницы и спросил:

–Ты не рада, Мария?

–Рада, Пьетро, но…. Но что-то меня тревожит. Меня пугает этот город без императрицы Анны. Ты не заметил, что он стал нам враждебен?

–Что за ерунда, Мария. Ничего не изменилось. Придворные кланялись Бирону до пола! Он теперь первая фигура в России. Но я хочу тебя не развлекать разговорами, любимая. Я хочу тебя любить.

Он подхватил Дорио на руки и понес в спальню. Если бы он мог знать, что тревога Марии была не напрасной…

***

Год 1740, октябрь, 18 дня. Санкт-Петербург.

В покоях регента.

Его высочество регент 18 октября года 1740-го собрал министров у себя в покоях. Он с самого утра взялся за дела государства. Бирону хотелось во все вникнуть самому, дабы показать русским, что он не хуже ушедших монархов с сим делом управиться.

Явились князь Черкасский и Бестужев-Рюмин. Вице-канцлера Остермана не было. Из его дома прибыл секретарь и сообщил, что Андрей Иванович тяжело болен.

–Ну что же. Обойдемся и без него, – сказал герцог. – Мы с вами все сами обсудим, господа.

–Да не болен он, ваше высочество, – сказал Бестужев-Рюмин. – Ведь вчера только он ко двору Анны Леопольдовны таскался. Старый пройдоха.

–А я про сие знаю, – ответил Бирон. – Остерман желает выждать, удержусь ли я в кресле регента. Но сейчас меня интересует не вице-канцлер. Я бы хотел знать о состоянии дел в империи.

–Положение дел наших после войны с турками тяжелое, – начал Черкасский. – Многим армейским полкам жалование не плачено уже более года. И потому многих офицеров велела ещё государыня-матушка Анна Ивановна распустить по имениям.

–Про сие я уже знаю, князь. И полки, что подле столицы квартиры имеют, жалование получат из моей личной казны. Либману дано сие распоряжение. Это будет решено за три дня.

–Это немного успокоит армейские части, ваше высочество. Но сие не решение проблемы. Казна пуста! А принц Антон вчера потребовал для своего личного обихода 50 тысяч рублей. Где взять сие? – спросил Черкасский.

–Денег принцу не давать, – приказал Бирон.

–Это его озлобит, ваше высочество, – предостерег регента Черкасский. – Лучше откупиться и пусть пока помолчит.

Бирон подумал и понял, что князь прав. Надобно посоветоваться с Либманом.

–Пока никакого ответа принцу не давайте. Я сам решу, что делать. Меня интересуют также приговоры смертные, коие были вынесены до смерти императрицы.

–А что приговоры? – спросил Бестужев-Рюмин. – Все заведенным порядком идет.

–Стало быть, казни по тем приговорам продолжаются? Того допускать я не желаю и потому отдаю приказ – всех, кого наметили к казни до дня смерти Анны, помиловать!

–Но ваше высочество! – вскричал Бестужев-Рюмин. – Много кто по делам изменным на плаху идет. И имущество сих господ в казну пойдет.

–Я уже сказал свое слово, господин кабинет-министр. Всем помилование. Царствование новое, государя нашего императора Иоанна III, не следует начинать с крови. Довольно уже было казней и слез.

–Как будет угодно, вашему высочеству, – согласился Бестужев-Рюмин.

–И еще, господа министры, есть у меня проект банкира Либмана о сокращении подати подушной на 17 копеек с души.

–Но сие резко сократит поступление денег в казну государства, ваше высочество, – на сей раз возразил князь Черкасский.