Халиф на час

– Но казна в руках регента, граф. Да и то, по правде сказать, сама казна империи пуста. Жалование герцог платит из своих личных средств. А мне с чего платить солдатам? У меня нет и тысячи рублей в настоящий момент.

– Я добуду для вас денег, ваше высочество.

– Вот как? – принц при этом встрепенулся. – Добудете? Когда?

Остерман вытащил из своего глубокого кармана увесистый кошель и положил его на стол перед принцем.

– Здесь пока три тысячи золотом, ваше высочество. Еще 50 тысяч вы получите через одну неделю.

– Отлично! – принц Брауншвейгский жадно схватил кошель.

Остерман поморщился. Вице-канцлер не любил расставаться с деньгами. Но приходилось субсидировать принца.

«Этот венский щенок слишком жаден, – подумал про себя Остерман. – Налетел на кошелек словно коршун. Сможет ли он стать регентом? Нет. Но мне и не нужно чтобы он правил Россией. За его спиной стану я. Пусть пока Бирон укрепит власть младенца-императора, а затем его можно будет и убрать».

– Вы меня просто спасли, Андрей Иванович. Я ваш должник.

– Я готов вам помогать и далее, ваше высочество. Но за сие я прошу вас быть моим учеником в делах политических. Вы хоть и умны, но еще так молоды и у вас нет моего опыта.

– Принимать советы такого великого государственного деятеля, как вы, граф, для меня честь. Но есть еще и моя жена принцесса Анна. А мы с ней не всегда ладим. Вы же знаете это, Андрей Иванович.

–Я многое знаю, ваше высочество. И знаю, чего желает принцесса. Вам не стоит ссориться с её высочеством. Я помогу и вам и ей….

***

Год 1740, октябрь, 19 дня. Санкт-Петербург.

У герцога Бирона.

Вечером 19 октября 1740 года Либман в точности пересказал Бирону разговор принца с вице-канцлером. Лейба хорошо платил слугам принца и те верно служили ему.

– Меня это не удивило, Эрнест. Я чего-то такого и ждал от Остермана. Он, по-прежнему, жаждет высшей власти. Стоять за твоей спиной он не желает. Он желает быть впереди тебя.

– Тогда он поставил не на ту фигуру. Принц Антон – регент? Это смешно.

– Пока да. Но Остерман не торопится. Он подождет, когда власть младенца-императора укрепиться. А вот затем попытается убрать тебя. Пока он боится Елизаветы.

– Но соглядатаи доносят, что она спокойна и беспечна, как всегда. К власти она не стремиться.

– Не спеши делать выводы, Эрнест. Елизавета уже не та, что десять лет назад. Она умеет думать, эта красивая принцесса. И теперь она своего не упустит.

– Ты считаешь, что она решится на переворот? Она захочет стать императрицей? – спросил Бирон.

– Да. Я так считаю. Но сделает это не сейчас. Она выжидает. И ждет она, когда немцы при дворе перегрызутся. А грызня между нами уже началась. Остерман снова начал плести паутину. Неизвестно чего ждать от фельдмаршала Миниха. Мне снова нужен Пьетро.

– Он желает заняться организацией своей капеллы при моем дворе.

– Некогда сейчас думать о музыке, Эрнест. Каждый верный и ловкий человек на счету.

– Я попрошу его помочь. Но что ты задумал, Лейба?

– Мне нужно знать не только то, что происходит во дворце и в домах знати, Эрнест. Я хочу знать, что говорят на улицах и кабаках Санкт-Петербурга.

– И Пьетро сможет тебе в сем помочь?

– Да. Не только он. К нему присоединится Кульковский. Он давно жаждет тебе послужить. А Кульковский умен.

– Помню, как же. Я сам его в шуты выдвинул и государыне представил. Но умный шут – не умный шпион, Лейба. Разве нет?

– Кульковский мог бы стать и министром, Эрнест. И на улицах совместно с Пьетро они смогут сделать многое. Нам с тобой надобно чтобы в кабаках больше поносили имя принца Антона, а не твое. Пусть он станет главным врагом русских. Он, а не ты. Пусть про него сочиняют стишки и его обвиняют во всем.

– И, думаешь, Пьетро и Кульковский с этим справятся?

– Да. Я уверен в этом, Эрнест. Ведь Остерман уже разослал своих людей по городу с целью ругать тебя. Он пытается возбудить против тебя народ и гвардию…

***

Год 1740, октябрь, 20 дня. Санкт-Петербург.

На улицах города.

Солдаты армейских полков шумели на улицах Петербурга и в кабаках. Остерман не ждал. Он начал действовать. Его люди поили служивых за счет вице-канцлера и разносили слухи о «злом Бироне» кровопийце и казнокраде.

– Неужто нам Бирону подчиняться? – говорил пьяный мужичонка в рваном армяке. – Пропала, Расея!

– Совсем по миру скоро пойдем!

– Дак, его императрица правителем сделала, – ответил кучер, сидевший рядом.

– Кака императрица? – возразил кучеру солдат-ветеран в полинялом мундире. – Говорят, что царица не Бирона при малолетнем-то царе оставила.

– Вона! А кого?

– Ты скажи, человече, коли знаешь?

Солдат с тревогой осмотрелся по сторонам, нет ли фискалов, и, понизив голос, продолжил:

– Дак Анна-то наша принца Антона в правители желала. А Бирон проклятый подпись государыни на документе подделал. Так и сел на нашу шею.

– А министры то чего молчат? – спросил кто-то.

– А им-то чего? Они с Бироном заодно. Им то не голодно, – ответил солдат и снова заказал штоф водки для всей кумпании.