Халхин-Гол. Первая победа Жукова

– Капитан вместе с командиром машины внутре остались. Сгорели оба, как головёшки сделались. Я видел, лучше бы…

– Помолчите лучше, товарищ старшина, – не выдержал Боровицкий. – Голова гудит.

Другую обиду нанёс часовой возле госпиталя. Он обратился к Борису по званию.

– Вы куда идёте, товарищ старший политрук?

Не слишком высокое звание оставалось у комиссара батальона. Какое положено по должности, присваивают не сразу. А «старший политрук» всего лишь уровень роты.

– Я комиссар батальона. Застегните воротник и встаньте как положено.

Красноармеец подчинился и объяснил, как найти нужную палатку. В брезентовом шатре для командиров и политработников было жарко. Брезент у земли подняли, откинули полог. Легче от этого не сделалось. В просторной палатке царила духота, хуже, чем на солнце. Бывший комиссар батальона лежал в лёгкой пижаме, скрестив на груди руки, словно покойник. Боровицкого поразил цвет кожи – бледно-серый, неживой.

– Это я, товарищ комиссар. Здравствуйте.

– Борис? Не ждал… молодец, что приехал.

Раненый произносил слова очень тихо, врастяжку, с заметным усилием. Стало ясно, что дела его неважные. Боровицкий торопливо передавал приветы от сослуживцев, пытался весело рассказывать о положении дел. Сообразив, что комиссар не реагирует, спросил:

– Может, вам чего нужно?

– Водки, – раненый приподнял жёлтые и сухие, как у ящерицы, веки. – Я бы водки выпил и холодной воды. Печёт в животе.

– А где врачи? Почему никого не лечат?

Бесцеремонно вмешался в разговор раненый, лежавший на соседней койке.

– Нормально лечат. Ты не привязывайся к бате, политрук. Не слышал, он водки просит?

– Нельзя водку, – растерянно отозвался Боровицкий, уже не обращая внимания, что его понизили до рядового политрука.

– Всё ему можно, да и я бы не отказался выпить.

– Не захватил я ничего. Слишком быстро собирался.

– Какого хрена с пустыми руками ехал? Болтовнёй заниматься, как на своих политзанятиях?

– А вы, собственно, почему грубите? Я…

– Плохо мне, Борис, – громко и отчётливо вмешался в перепалку комиссар.

– Сейчас врача позову.

Боровицкий поднялся и шагнул к выходу. Хорошо, что появился повод исчезнуть отсюда. На выходе он обернулся. В углу сильно кашлял другой раненый, а тот, который грубо обругал Бориса, подвинулся ближе к комиссару и успокаивал его:

– Нормально, батя, помирать нам не время. Ты Гражданскую войну прошёл, а тут какие-то япошки. Будем жить и не кисни.

На спинке раскладного парусинового стула висела лётная гимнастёрка с двумя шпалами в голубых петлицах – майор авиации. В лучах заходящего солнца блестели два ордена Красного Знамени и отливала вишнёвой эмалью Красная Звезда. Награды, полученные за воздушные победы в Испании и в небе над Китаем. Ордена, о которых Борис Яковлевич мог только мечтать. Заработать их можно, лишь ставя каждый день свою жизнь на кон, отбрасывая страх. К этому батальонный комиссар Боровицкий готов не был. 

* * *

Другой лётчик, гораздо моложе прославленного майора, поднялся в те дни в воздух в составе истребительной эскадрильи. Это был Павел Яценко, недавно выписанный из госпиталя в городке Тамцак-Булак. Выписывать его не хотели, считая, что рана до конца не зажила.

Паша настаивал. Кроме того, на медиков давили. В передовых частях не хватало командиров и в первую очередь лётчиков. Лейтенант получил самолёт И-15 бис, точно такой же, на котором летал до своего первого боя. Однако новый истребитель, запущенный в серию всего два года назад, не вызывал у молодого пилота прежнего восхищения.

Деревянный биплан с крыльями одно над другим имел скорость 380 километров в час. Цельнометаллический японский истребитель Ki-27 «Накадзима» летал значительно быстрее. С ним мог драться на равных лишь наш ястребок И-16, но Павел не успел пройти переобучение. В любом случае лейтенант был готов сражаться.

Это был первый боевой вылет Паши Яценко после месяца лечения в госпитале. Он совершил несколько пробных полётов, с машиной справлялся неплохо, и командир звена похвалил его.

– Молодец, Паша. Уверенно держишь истребитель. Только чаще головой крути, верхнее крыло частично обзор перекрывает. Зато у тебя четыре пулемёта, а у японца лишь два.

– Так точно, товарищ капитан. Это серьёзное преимущество.

Личный состав в полку быстро менялся. Пришли новички, не успевшие понюхать пороха. Павел, участвовавший в единственном бою и сумевший сбить вражеский бомбардировщик, считался подготовленным пилотом.

Эскадрилья приближалась к реке. Яценко чётко держал дистанцию и поглядывал на молодого лётчика, который то отставал, то рывками догонял командира тройки. Пилот был молодым добровольцем, сдавшим экзамены в училище досрочно. Он прибыл в Монголию в мае, но к боевым вылетам его не допускали. Проходил обкатку и сегодня, после двух месяцев тренировочных полётов должен был впервые вступить в бой.