Хамнет

Агнес слышала все это. Новый дом, как горшочек с вареньем, привлекал мух. Она будет жить в нем, но никогда не будет считать его своим. А вот за его задней дверью она могла свободно жить и дышать. Вдоль высокой кирпичной стены она посадила ряд яблонь. По обеим сторонам от главной аллеи высадила по паре грушевых деревьев, а также сливы, бузину, березки, кусты крыжовника и травянистый ревень с мясистыми красными стеблями. На берегу реки она срезала ветки собачьей розы и, укоренив, вырастила их под теплой стеной дворовой пивоварни. Возле задней двери она посадила молодые деревца рябины. Посадила ромашки и бархатцы, сделала грядки с иссопом и шалфеем, буравчиком и дягилем, полынью и пиретрумом. В дальнем конце сада установила семь соломенных ульев-сапеток; теплыми июльскими днями в дом из сада доносилось хлопотливое гудение пчел.

В старой пивоварне она сушила травы и там же делала нужные лекарственные сборы для клиентов, приходивших к ней через боковую калитку. Она заказала постройку большой пивоварни — самой большой в городе, — выбрав для нее место возле задней стены дома. Вычистила старый колодец во дворе. Разбила регулярный цветник с клумбами, огородив их живыми изгородями и ограничивающими решетками, и на самих клумбах посадила красиво цветущую душистыми фиолетовыми цветочками лаванду.

* * *

Отец приезжал в новый дом дважды, иногда трижды в год. На второй год их жизни в новом доме он прожил с ними целый месяц. «В городе начались голодные бунты, — сообщил он им, — толпы подмастерьев ходят по Саутуорку и грабят лавки». К тому же в Лондоне опять появилась угроза чумы, и все театры закрыли. Хотя об этом предпочитали молчать.

Джудит заметила, что во время его посещений никогда не произносилось этого слова. Заметила также, что отцу нравится новый дом. Он любил бродить по его комнатам, заглядывал в каминные трубы, проверял качество дверных коробок, открывая и закрывая каждую дверь. Если бы он был собакой, то явно повилял бы хвостом. Рано утром он выходил во двор, где любил достать первую воду из колодца, чтобы напиться. «Какая же здесь чистая и вкусная вода, нигде больше нет такой», — всякий раз восторженно приговаривал он.

Джудит видела также, что первые несколько дней мать избегала его. Она отходила подальше, если он подходил слишком близко; выходила из комнаты, когда он входил туда.

Хотя сам он, когда не работал в своем кабинете, ходил за ней хвостом. На пивоварню, по саду. Цеплялся за ее рукава. Он стоял рядом в саду, глядя, как она работает, наклонялся, чтобы увидеть ее лицо под чепцом. Джудит сидела на корточках возле ромашек, делая вид, что пропалывает их, а на самом деле наблюдала, как отец, собрав корзину яблок, улыбнулся, предложив их матери. Агнес, не сказав ни слова, взяла одно яблоко и отложила его в сторону.

Однако через несколько дней начиналось потепление. Когда ее отец проходил мимо стула, где сидела мать, она уже позволяла ему коснуться своего плеча. Подшучивала над ним в саду, когда он, по своему обыкновению, интересовался цветами и их целебными свойствами. Внимательно слушала, когда он, держа какую-то старинную книгу, выискивал там названия ее растений на латинском языке. Она готовила для него эликсир из шалфея и заваривала травяной чай из любистока и ракитника. Она относила чай наверх в его кабинет, где он корпел за своим письменным столом, и после ее ухода опять закрывался на задвижку. И по улицам теперь она гуляла с ним под ручку. И порой Джудит слышала, как они весело смеялись и болтали во дворе.

Складывалось впечатление, будто мать, считая, что в Лондоне он занимается какими-то грязными делами, ждет, когда он очистится, прежде чем смириться с его присутствием в доме.

* * *

Сад жил своей, никогда не замиравшей жизнью. Яблони тянули к солнцу ветви, и со временем их кроны поднялись над стеной. Грушевые деревья один год цвели, а два следующих — отдыхали. Ежегодно и неизменно бархатцы разворачивали свои огненные цветочные головки, и пчелы, вылетая из ульев, трудились над цветочным ковром, усердно собирая сладкий нектар. Густые кустики лаванды заполонили клумбы цветника, но Агнес не прореживала их, лишь собирала цветочные стрелки, отчего ее руки пропитывались их стойким ароматом.

Кошки Джудит регулярно приносили котят, и по прошествии времени эти выросшие котята тоже обзаводились потомством. Кухарка пыталась отловить их, чтобы утопить, но Джудит ничего подобного не делала. Некоторых забирали в «Хьюлэндс» или на Хенли-стрит, но по саду все равно бегало множество кошек разных размеров и возрастов, все с длинными тонкими хвостами, с белыми воротничками и зелеными, как листва, глазами — все гибкие, сильные и здоровые.

Зато в доме не водились мыши. Даже кухарка признавала преимущества жизни рядом с кошачьей династией.