Хамнет

Агнес вздрогнула от неожиданности. До этого она практически не замечала его присутствия. О чем же он говорил?

— Напишете? — повторила она. — Кому?

— Вам.

— Мне? Зачем? — Она рассеянно пригладила платье. — Я же здесь, перед вами.

— Я имел в виду, напишу, когда доберусь до Лондона.

Выплеснув остатки помоев, Агнес озадаченно нахмурилась. Тут ей припомнилось, как только что он что-то толковал про Лондон. Про его тамошних друзей. Точно, он говорил еще что-то о подготовке и отъезде.

— Лондона? — вяло повторила она.

— Я вынужден уехать, — с легким нажимом произнес он.

Она едва не улыбнулась такому нелепому и странному замечанию.

— Вы не можете уехать, — возразила она.

— Но я должен.

— Но не можете.

— Агнес, — заметил он уже с явным раздражением, — мир не стоит на месте. Меня ждут люди. Близится начало сезона, моя труппа со дня на день вернется из Кента, поэтому я должен…

— Как вы можете даже думать об отъезде? — озадаченно спросила она, размышляя, какими доводами можно добиться его понимания. — Хамнет, — медленно произнесла она, чувствуя округлость этого слова, его имени, точно спелую грушу, — Хамнет умер.

Услышав имя умершего сына, он передернулся и опустил голову, слушал ее, упершись взглядом в свои туфли.

Для нее все так просто и понятно. Их сын, их ребенок умер, едва успел остыть в своей сырой могиле. Значит, больше никаких расставаний. Отныне все должны быть вместе. Запереться в четырех стенах, обнявшись, как танцоры в конце хоровода. Он должен жить здесь с ней, с Джудит и с Сюзанной. Как он мог даже заикнуться об отъезде? Бред какой-то.

Проследив за его взглядом, она глянула на его туфли и увидела на земле рядом с ним дорожную сумку. Набитую и полную, как живот беременной женщины.

Онемев от изумления, Агнес молча показала на сумку.

— Я должен… уехать… скоро, — запинаясь, начал мямлить он, и это ее муж, из которого слова обычно лились потоком, звучали громко и ясно, как ручей, быстро бегущий по каменистому руслу, — в общем… сегодня в Лондон отправляется одна торговая компания… и у них есть лишняя лошадь. Да, мне… пора… то есть, я имею в виду… мне хотелось проститься с вами… заранее, или вернее, мне придется…

— Вы уезжаете так быстро? Сегодня? — Не в силах поверить сказанному, она отвернулась от свинарника и взглянула на мужа. — Вы же нужны нам здесь.

— Но ведь попутчики… я договорился с ними… в общем, они не могут задерживаться… отличная возможность… мне не придется путешествовать в одиночку… Вам же не нравилось, помните, если я путешествовал один… Вы сами частенько говорили… как это опасно… в общем…

— Так вы хотите уйти прямо сейчас?

Он забрал у нее опустевшее ведро и, поставив его на перегородку свинарника, завладел ее руками.

— В Лондоне от меня зависят жизни многих людей. Мне насущно необходимо вернуться. Я не могу просто бросить их на произвол судьбы, ведь они…

— Зато можете бросить нас?

— Нет, разумеется, вас я не брошу. Мне лишь…

Она шагнула к нему и взглянула прямо ему в глаза.

— Почему вы уезжаете? — сердито прошептала Агнес.

Он отвел взгляд, но продолжал удерживать ее руки.

— Я же объяснял вам, моя труппа… — пробурчал он, — и все актеры, я должен…

— Почему? — перебила она. — Опять из-за вашего отца? Между вами что-то произошло? Скажите мне.

— Мне нечего сказать.

— Я не верю вам.

Она попыталась вырваться от него, но он крепче сжал ее руки. Она тщетно выворачивала руки, стараясь высвободить запястья.

— Вы говорите о вашей труппе, — возмущенно бросила она, их лица находились в такой близости, что его дыхание овевало ее щеку, — говорите о вашем новом сезоне и подготовке, однако все это звучит лишь как вялые отговорки.

Она стремилась высвободить руки и пальцы, чтобы самой взять его за руку; но, понимая ее намерение, он не мог допустить этого. И его противодействие разозлило и распалило ее ярость до такой степени, какую она не испытывала с раннего детства.

— Ладно, неважно, — тяжело дыша, выдавила она, продолжая бороться с его хваткой возле довольных, чавкающих свиней, — я сама знаю. Вы точно рыба, пойманная на крючок в бурных водах.

— Каких водах? Темзы? Вы имеете в виду Лондон?

— Нет, те воды бурлят в вашей голове. Я видела их однажды, давно, увидела там обширную страну с причудливыми ландшафтами. Вы сбежали туда, и та страна теперь стала для вас более реальной, чем наш земной мир. Ничто не способно удержать вас в нашем мире. Ничто, даже смерть вашего родного сына. Я понимаю это, — с горечью добавила она, а он, продолжая сжимать пальцами ее запястья, нагнулся и подхватил стоявшую рядом сумку, — не думайте, что я не понимаю.

Только закинув сумку за плечо, он отпустил ее. Она потрясла руками, глядя на болезненно покрасневшие запястья, принялась растирать пальцами оставленные его хваткой отметины.

Зажав в руке шляпу, он упорно избегал ее взгляда.

— Вы не хотите проститься со мной? — спросила она. — Уйдете, не сказав мне до свидания? Мне, выносившей ваших детей? Матери, заботившейся о вашем сыне до его последнего вздоха? Подготовившей его к похоронам? Вы покинете меня, не сказав ни слова?