Хамсин

Март имел человеческое лицо. Бледное и болезненное. Он уже долго страдал расстройством желудка. У него были постоянно рвотные позывы и нездоровая желтизна на щеках. Лада ничего за ним не видела. Март проник и в их квартиру, и она за ним не могла разглядеть Димку. И себя.

Март сидел на стульях, купленных в мебельном бутике, разлеживался на диванах с жаккардовой обивкой, высоко задрав ноги, заползал в холодильник за голубым сыром с плесенью, хотя ему такую еду было есть нельзя. Стоял под душем, намыливая на голове шапку из пены ее дорогого французского шампуня «Le Petit Marseillais». Что означало белая глина и жасмин. И оставлял следы зубной пасты на умывальнике.

Лада не двигалась с места. Она сидела как приклеенная в кресле, смотрела в окно, даже не пытаясь встать. Все равно не видно, куда идти.

И Димка вторую ночь не приходил ночевать. А когда все-таки она попыталась подняться – поняла, что ее кто-то расчленил. Одна нога валялась возле сундука с неудачно вывернутой ступней, вторая – была прислонена к унитазу. Ее фаланги были сложены в умывальнике, и она с ужасом подумала, что они бы пригодились женщинам из африканского племени Мурси для создания ожерелья. В нос отчетливо ударил запах человеческого жира, которым они его натирали. И статуэтка с уродливо вытянутой нижней губой и вставленной в нее глиняной тарелкой стала беспокоить.

…Вечером с синюшной бледностью стоял Димка с билетами. На них было написано Ben Gurion International Airport. Он просил дать ему еще один шанс… Этот шанс они не использовали…