Харальд Смелый

Почуяв неладное участники Тинга на мешкая разъехались по своим деревням. А уже утром в наш Край явилась беда… Все дети от года до четырнадцати заболели странной лихорадкой, сопровождающейся жаром, черными пятнами на теле и ужасными видениями. К вечеру один мальчик из деревни Мать-Березы и две сестрички, проживающие на хуторе Эйлифира Хромого, умерли… Утром не стало еще пятерых… И тогда старосты, сдавшись, бросились к Сове за помощью.

— На колени! — велел им довольный колдун. — Теперь, чтобы я остался вам придется хорошо попросить. Ну, приступайте, я жду!

Старосты долго, униженно упрашивали злого колдуна, добрый господин, — Сигурд поднял на меня печальные глаза, — и тот в итоге согласился, известив их о награде за выказанное послушание: выздоровление еще живых детей. Старосты сразу поспешили по домам. А там уже царила радость ибо недавно прикованные к постели дети весело носились друг за другом наперегонки. Радость эта, правда, была с привкусом сильной горечи. Ведь предстояло погребение восьмерых умерших…

С тех пор никто не дерзал ослушаться Сову или просто выказать недовольство. Мы отдавали ему десятину, построили храм в самой большой деревне. На его алтаре Сова жертвенным ножом выпускал кровь из вен детишек, на которых пал жребий. Взамен мы и впрямь избавились от болезней. А когда на нас напала дружина орков с гор Колючего Ремня, Сова призвал подмогу собратьев-колдунов, служителей Великого Скэлигора и они уничтожили орков всех до единого. Вот так мы и жили, добрый господин, — с грустью завершил рассказ Сигурд, но тут же спохватившись, вспомнил. — Со временем выяснилось, что мы несем на себе еще одно бремя. Наш сон превратился в сплошную череду кошмаров, не приносящих отдыха и забирающих силы. Не только дети, но и взрослые боялись ночи, ибо с ней неизбежно приходила пора ужасов.

— А бежать никто не пытался? — осторожно спросил я, хотя после разговора с Кувшинкой примерный ответ знал.

— Пробовали, как же, — со вздохом тихо произнес Сигурд, — да только быстро бросили это дело. Сова после первого Тинга, спустя неделю, собрал второй, где объявил себя уже не просто Глашатаем Воли Великого Скэлигора, а его полновластным наместником. Далее он определил границы вокруг Медвежьих Полян, нарушать кои не следовало.

— Ослушников, в назидание другим, ждет жестокое наказание: казнь близких родичей, а так же знакомство с Кайром и Дайром, — затем пригрозил он, указав пальцем на двух огромных волков, в тот день повсюду его сопровождающих. Откуда они взялись, не ведал никто. Так вот их-то Сова и пускал по следу беглецов. Возвращались они с человечьими полуобглоданными костями в зубах. Первым в бега подался молодой кузнец Хокмунд, с нашей деревни. Да только он не ушел далеко. У Драконьей реки порвали его проклятые волки в клочья. А воспитавшую Хокмунда родную тетку сжег Сова в ее собственном доме, — Сигурд умолк, заморгав вдруг повлажневшими глазами.

Я не торопил его, делая вид, что не замечаю закапавших в землю слез.

— Хозяин! — вторгся в мое сознание гневный вопль Булата. — Поспешил ты с колдуном. Такого мерзавца надо было предать медленной, мучительной смерти.

— Не умничай, — огрызнулся я, — а лучше освежи в памяти наш недваний разговор.

— Хозяин! Р-р-р! Не сердись, уж больно я зол на этого Сову, — видимо почувствовав укор совести, повинился мой пес. — По-моему, он даже хуже презренного принца Альфреда, недостойного сына, достойного отца.

— Народ с других деревень да хуторов, узнав про расправу над Хокмундом и его теткой, здорово испугался, — немного успокоившись, продолжил Сигурд. — Все в Крае от мала до велика, уразумели — пришлый колдун, именуемый теперь наместником Великого Скэлигора, шутить ни с кем не будет. Тем не менее, добрый господин, уйти из-под власти Совы пробовали еще пару раз. Муж с женой да годовалым сынишкой, из Ягодной деревни и мать умерших близняшек, с хутора Эйлифира Хромого. Им можно было попытаться, ведь из родственников у них не осталось никого. Ничего из этого, впрочем, не вышло. Волки наместника знали свое дело очень хорошо…

— Хм, а как же ты осмелился на состязание с чудищами? — с откровенным любопытством спросил я.

— Потому что отныне один я на белом свете, добрый господин, — парнишка вновь зашмыгал носом, — стало быть, и терять мне особо нечего, кроме своей жизни конечно. Мамка моя померла еще, когда ее подругу Хирилин, тетку кузнеца Хокмунда, живьем палили вместе с домом. Сердце видать не выдержало… А сестренка совсем недавно умерла…

— А что случилось с девочкой? Заболела? Или… Жребий выпал? — не скрывая участия, поинтересовался я.

— Ни то, ни другое, добрый господин. Моя сестренка… Она не проснулась после очередного ночного кошмара, — понурив светловолосую голову, сообщил Сигурд. — не проснулась, как до нее другие дети и взрослые нашего Края.

— Нда-а, невеселая у вас там жизнь, — с сочувствием заключил я. — Бедняги…

— Куда уж веселей, добрый господин, — согласился Сигурд, печально глядя в сторону Медвежьих Полян. — С виду вроде бы в привольном, бескрайнем лесу обитаем, а на деле, в самой настоящей темнице.