Харальд Смелый

Все же переборов себя, я остался на месте. Не скажу, что обретенное самообладание далось легко. Нет, отнюдь нет. Некоторую уверенность придавало то обстоятельство, что у меня на поясном ремне оказался кинжал, подаренный Леди. Магию же применять ни в коем случае здесь было нельзя. Это я почувствовал сразу. И даже точно понял причину, из-за которой делать сие не следовало. Хозяин… Его чуткий сон потревожило бы самое простенькое элементарное заклятие или обычный шорох, ибо он и был коварной тишиной стерегущей все вокруг. Поэтому, учитывая вышеупомянутые обстоятельства действовать, следовало крайне осторожно. С этой мыслью в голове я и двинулся вперед по коридору. Конечная цель прогулки мне была известна от Леди — кабинет самого Хозяина. А о местонахождении оказались прекрасно осведомлены ноги, уверенно ведущие в нужном направлении.

Как-то незаметно коридор сменился пустынным залом с высоким лепным потолком и стенами, облицованными зеленой в серых прожилках плиткой. Затем последовала целая вереница других коридоров, залов, больших и не очень комнат, предназначение которых в данный момент меня не интересовало. Близость искомого кабинета я почувствовал безошибочно. О чем свидетельствовало сердце, внезапно вышедшее из-под контроля воли и заколотившееся испуганной птицей, затопившей мое сознание невообразимым, безумным ужасом. Пришлось остановиться, тяжело дыша открытом ртом, словно загнанный охотниками дикий зверь. Я клял себя за трусость, одновременно распаляясь от этого унижения. Помогло спустя несколько минут, посвященных подобному самобичеванию. И я пошел навстречу страху.

То что враг грозен я узнал еще беседуя с Кувшинкой, но понимание истинного масштаба его силы пришло только сейчас. Несмотря на это, отступать я не собирался, иначе просто перестал бы себя уважать. А для рожденного вольным урманом, ничего хуже придумать было нельзя.

Последние шаги дались уже совершенно легко. Помогла древняя, боевая кровь, ударившая в голову жаркой волной. Но смыв позорную робость она могла и погубить своим презрением к опасности.

— Остынь, друг Харальд, остынь, — мысленно упрашивал я себя, медленно открывая высокую тяжелую дверь, а затем перешагивая порог Скэлигорова кабинета, — ибо в такой ситуации главное оружие — хладнокровие.

Внутри оказалось довольно светло; призрачное сияние луны и здесь высвечивало малейшие детали интерьера. Отчего на душе стало крайне неуютно. Причина, наверное, оказалась в массивности обступившей меня дубовой мебели, нависшей со всех сторон угрюмо взиравшими утесами.

Быстро сориентировавшись, я подошел к продолговатому шкафу со множеством выдвижных ящичков, стоящему возле письменного стола и величественного, резного кресла, больше похожего не роскошный трон. Поверхностный осмотр первого ящика заставил буквально схватиться за голову. Уж больно много в нем лежало всяческих бумаг. Поди тут разберись сходу, где нужные. С лихорадочной поспешностью я принялся проверять содержимое остальных, но и там меня встретила все та же удручающая картина; целые кипы аккуратно сложенных документов.

Я разворошил до дна один ящик, второй, а третий… Выдвинутый слишком далеко, он вдруг упал на пол, с оглушительным в такой тишине грохотом. Это сразу разбудило Хозяина. Тот вскочил с постели и кликнул слуг. Те со всех ног бросились к кабинету. О происшедших неприятных событиях я узнал мгновенно, не сходя с места. Откуда? Определенно ответить я бы не смог. Да и было не до того. Ведь на кону стояла не просто моя жизнь, а сама душа, рискующая попасть в вечное рабство к всевластному, безжалостному Хозяину.

Больше не раздумывая и не выбирая, я схватил бумаги первыми попавшиеся под руку, запихнул их за пазуху, после чего ужом выскочил из кабинета, грозящего превратиться в захлопнувшийся капкан. Впрочем, весь замок Уродов сейчас представлял собой одну огромную западню. Спасение заключалось в скорости, и я бежал так, как никогда прежде. Залитые лунным светом бесконечные залы чередовались с коридорами либо с другими залами, но долгожданный выход не появлялся. И тут я увидел ее: смертельно испуганную девушку, заплутавшей тенью бродившую в этом лабиринте Зла.

— Эй, сестренка, — едва переведя дух, тихонько позвал я, — хочешь, будем выбираться вместе? Коли так, иди скорей сюда.

Девчонка, особо не раздумывая, мигом очутилась рядом, и дальнейшее бегство продолжалось уже в компании. Мы неслись с ней словно ветер, но погоня настигала. Ее жуткое, неотвратимое дыхание могильным, стылым холодом касалось спины и дыбом поднимало волосы на голове. Выход возник неожиданно, тогда, когда мы совершенно выбились из сил. До него оставалось всего каких-то двадцать ярдов. Но моей спутнице и они были явно не по плечу.

— Все, больше не могу, — загнанно выдохнула она, — спасайся сам, ты еще можешь успеть.

— Глупости говоришь, — со злостью отрезал я и упрямо потащил девчонку за собой, хотя ноги мои тоже норовили в буквальном смысле отвалиться.