Харбин. Вера и отчуждение. Христианские меньшинства российской диаспоры Северо-Восточного Китая

В целом меннониты не были отдельной страницей религиозной жизни Маньчжурии, для исполнения духовных треб они присоединились к баптистской общине с налаженной церковной жизнью. Но сама их история уникальна. Они смогли пройти целыми деревнями под носом у советской пограничной охраны, тогда, когда уже через год перейти границы было практически невозможно. Уехали из Маньчжурии ровно тогда, когда политика Маньчжоу-Го начала ужесточаться. В церковную жизнь меннониты все же внесли изменения и смогли на короткое время активизировать деятельность баптистской общины.

Глава V Адвентисты седьмого дня в Маньчжурии

Центр дальневосточного адвентизма

История харбинской общины адвентистов отличается от всех других протестантских групп в Маньчжурии. Она стала первой адвентистской общиной на Дальнем Востоке России. В отличие от многих других протестантских конфессий, адвентизм среди российского населения КВЖД распространялся не с территорий Приморской или Амурской областей, а, наоборот, попал на российский Дальний Восток из Китая.

Началом истории русской миссии адвентистов седьмого дня (далее – АСД) в Маньчжурии считается 1910 год. Тогда весной председатель Российского униона (союза) АСД Ю. Т. Бетхер выдал решение совета проповеднику Епифану Гнедину о его отправке в Харбин. 24 мая 1910 года Е. Гнедин выехал на поезде от станции Новороссийск в Москву, а затем – через Урал – в Маньчжурию. В Харбин он прибыл 12 июня и сразу же начал проповедовать. Первые трое его последователей собирались в квартире А. Лисенко (также встречается написание Лысенко) – одного из верующих адвентистов. Е. Гнедин так описывает первые месяцы служения в Харбине:

Через месяц я имел уже 12 душ, хороших членов субботней школы, которые свято соблюдали четвертую заповедь. Научив их хорошему пению, я нанял хороший зал в городе, бывшую гостиницу Россия. На заявление, поданное нами по поводу открытия религиозного собрания, господин полицмейстер ответил «Представляю на ваше распоряжение», после чего мы и начали наши собрания538.

В августе 1910 года Е. Гнедин крестил в реке Сунгари 16 адвентистов539. Пастор также вел миссионерскую деятельность среди маньчжуров и китайцев. В 1911 году он уехал в Иркутск с семьей, но оставался настоятелем харбинского прихода до 1920 года540. В полосе отчуждения КВЖД верующими общин становились служащие и рабочие железной дороги. Наибольшее распространение адвентизм получил среди служащих главных мастерских Китайско-Восточной железной дороги541. Всего к концу 1910 года в Харбине было от 15 до 25 последователей адвентизма седьмого дня. Миссия стала относиться к Сибирскому миссионерскому полю, выделенному из Восточно-российского миссионерского поля в 1909 году542. Молодая харбинская община влилась в структуру адвентистских церквей, став самой восточной российской общиной адвентистов седьмого дня.

В начале 1910‐х годов росла обеспокоенность Русской православной церкви из‐за увеличения количества приверженцев адвентизма. В мае 1911 года благочинный маньчжурских церквей Л. Ф. Пекарский получил расписки от 23 адвентистов о нежелании оставаться в лоне православия. Причинами их перехода он считал прочтение мирянами священных книг Библейского английского общества и активную миссионерскую работу543.

Уже в это время адвентисты задумались о строительстве собственного молитвенного дома. С просьбой выделить им здание они обращались к помощнику управляющего КВЖД по гражданской части генералу М. Е. Афанасьеву. По постановлению Думы группа менее 60 человек не считалась религиозной общиной, из‐за чего им было отказано. После этого адвентисты просили разрешения приписаться к Рижскому обществу544.

Последовала реакция Русской православной церкви. Православные миссионеры Маньчжурии проводили в столице КВЖД диспуты с представителями адвентистов седьмого дня. Эти встречи были регулярными. В мае 1912 года они проходили во временной постройке Софийской церкви и в Благовещенской церкви545. Осенью 1912 года в Харбине проходили беседы противосектантского миссионера Сергия Толпегина – православного священника – и адвентистских представителей546. Русская православная церковь считала проповедь адвентистов седьмого дня наиболее опасной для распространения среди русских. В 1913 году в столице КВЖД проживало 22 адвентиста547.