Хардкор

Д. Я. Паша Фриц, царствие ему небесное. Маленький паренек, твой ровесник. Бегал с детства на все наши концерты, а потом сел по глупости. Мы, когда только собирались на концерт, то к нам уже в Тушино прилеплялись какие-то стайки подростков. Вася Лысый, Лаврик, Скобей. А Леша вышел в 88–89 году, отсидев из-за глупости и просто не воткнулся в ситуацию, из-за этого всё пошло наперекосяк. Тогда молодежная масса кипела, была постоянная ротация и привлечение новых лиц, и все занимались только творчеством и артистическими выходками. Самовыражались. И тут же подтянулись комсомольцы, чтобы лейбл на все это налепить. Приходили и первый вопрос был: «А как вы называетесь?» «Как называемся? А никак.» «А что вы такое делаете?» «Да хрен знает чего! Рок-энд-ролл!»…

В 86 году комсомольцы попытались этот хаос взять под контроль. Начался жесткий прессинг на улице и открылась Рок-лаборатория. Мы там оказались в 87-м году, и мне тогда понравился Вася Шумов: талантливый человек, делавший очень качественные вещи в ньювейверском стиле. Даже если сейчас послушать и учесть отсутствие в Москве аппаратуры для записи. Все идеи были очень прогрессивные. Юра Орлов был все время головой в пространстве. И долго я его слушать не мог.

Здесь надо понять одну вещь: все музыканты, которых я встречал в восьмидесятых, были на голову выше тех людей, которые вылезли на рубеже девяностых, потому, что серьезно занимались музыкальными экспериментами, делая оригинальный продукт. За исключением тех, кто уже к середине восьмидесятых мечтал о советской эстраде, и в итоге на нее попал. А те, кто хотел заниматься экспериментами, положили на все: образование, карьеру, семьи. По самобытности и драйву отдельные экспериментаторы были круче зарубежных того же периода.

М. Б. Там уже всё: к началу девяностых государство и шоу-бизнес нашли общий язык, а маргиналов разогнали по сквотам или запрягли работать. Остались «индепендент лейблз» и островки контркультуры в андеграунде, которые, кстати, пытались неоднократно выходить на контакт, но, видимо, не туда попадали. Я б тоже не въехал, как здесь чего искать.

Д. Я. Возможно. А здесь, несмотря на обилие информации, люди делали музыку от себя. Внутренний посыл восьмидесятых заставлял это делать от себя. И мы в 87-м году решили пойти сдаваться… потому что захотели давать концерты. И сразу стали звездами. На прослушивании Опрятная чуть ли не бюстгальтер рвала на себе.

Ольга Опрятная останется в истории довольно спорной фигурой, поскольку ей явно нравилось то, что делают музыканты, но функционерская роль Опрятной так и останется не выясненной до конца. Как пел Высоцкий: «И не друг и не враг, а так». Но, по крайней мере, на сегодняшний момент мы достаточными фактами не располагаем, чтобы ее определить по какую-то сторону баррикад. Очень многих музыкантов вся эта братва сразу же стала сажать на мысли о том, что они смогут зарабатывать деньги. Был уже введен хозрасчет, и на рок-группы введена тарификация с какими-то смешнейшими цифрами. Поэтому шли разговоры о том, что надо не просто положить трудовые книжки от тунеядства, а надо зарабатывать. Это были ключевые моменты, которые сыграли свою роль в будущем. Скляр там был с самого начала; все с ним здоровались, а что он делал – никто не знал. Играл какой-то рокабилли, что ли. Нормальные люди таких «агентов влияния», которые ратовали за позитивный экстремизм, всерьез не воспринимали.

Да, приезжало же много людей из Европы, ходили на концерты, слушали группы. Когда приехал Sielun Veljet, они выбирали тех, кого хотели пригласить за границу для записей. Помню, что выбрали «Матросскую Тишину», они играли на реальном европейском уровне, а поехал «Ва-Банкъ». Я точно помню, мы на одной базе сидели. С этого все эти шуры-муры и начинались. Помню, еще приезжали немцы «Деминус», мы их тогда отвезли в Тушино на базу и как дали с «матросами» «подвальник»! Они откровенно офигели и сказали – а у нас такую музыку не играет никто, понимаешь.

Это были чистой воды нойзовые эксперименты, но тогда нас всех так на части рвало, что у зрителей дыбом волосы на заднице вставали. Чистый драйв на адреналиновой истерике с заигрыванием в инструменты.

Потом на нашу базу мы взяли студента Макса Покровского, с которым играл мой брат, и я им какое-то время подыгрывал на гитаре. Тогда он был нормальным активным парнем, совсем не тусовщиком. Так, собственно, появилось «Ногу Свело». Потом приезжали немцы, пошуршали-пошуршали, а поехал «Ва-Банкъ» и почему-то «Кино».

В период реального экстремизма, когда уже начались все эти «Учитесь плавать», возникало непреодолимое желание просто пойти и прибить всю эту шоблу. Паук и Скляр, прямо как два младших брата Агеева с Опрятной. Детишек было жалко, многие же повелись на эту «романтику» и сгинули в итоге.