Хардкор

Я всегда был тихим и старших не перебивал. Поэтому слушал многое. И многое мне не нравилось или было непонятно. Тем более, что был «членом профсоюза». Ну, приходили все эти тусовочные люди, ну, здоровались все с ними из вежливости. А теперь все эти товарищи учат нас жить с экранов телевизоров и с радиоэфиров. Меня это бесило в девяностые, а сейчас уже просто забавно. Я нормально отношусь к тому же Гарику Сукачеву или Косте Кинчеву, но когда они начинают с умными лицами делать вид, что они знают что-то такое о жизни… Я-то знаю, что все артисты по настоящему больные люди, вне зависимости от доли таланта. Если ты музыкант, то не называй себя музыкантом, как-то это проще чем «мы, Музыканты!». Будь попроще…

Когда нас с Пауком забрали в отделение милиции после какого-то концерта группы «Ария» в ДК МАИ в 87 м году… Тогда Дима Саббат достойно себя вел. Бился головой об монитор на сцене. Конечно, о пидорелых металлистах в лосинах и с мытыми волосами говорить ничего не хочется, но были и нормальные. Есть такие как Килмистер или Дима Саббат, а есть лосины…

А сам концерт был как ловушка. Всех пригласили, с уверениями о том, что будет всё нормально, а когда собрались, подъехали черные машины, и Дом Культуры был окружен. Камеру устроили прямо из ДК МАИ. По два милиционера возле гримерки, и люди в пиджаках по залу. Я, конечно, заходил в зал. Там было смешно. Матерые тусовщики показывали молодым пример, как правильно безумствовать. При этом тусовщики, как ни странно, были круче, чем те, кто был на сцене. И по внешнему виду, и по внутреннему содержанию. И когда всех стали забирать, Дима устроил настоящий дебош. Не шуточный. Нас раскидали по камерам, мне посчастливилось с Троицким вместе оказаться. Состоялось раздевание. Изъятие всех наших клепаных железячек. У меня тогда были признанны холодным оружием и изъяты три пояса. Составили протокол. А эта рок, с позволения, звезда, сорвала с себя напульсничек, и заныкала в сумочку. И когда его все равно его нашли, он упал на колени и заверещал: «Дяденька, это же фирменный напульсник, не отбирайте его у меня, я больше так не буду, я его буду носить только в сумке!» Я, когда увидел это, сразу понял, что на принцип такие люди никогда не пойдут. Это все, выражаясь словами Гарика Ассы, «миленький еврейский балаганчик». Причем шоу и балаганчиками обрастали многие группы, и балагнчики эти вытесняли в итоге творчество как таковое. Хотя панкотня, сама по себе, из всего балаган устраивала, Но то – панкотня, сдувая пафос…

В девяностые я уже не вылезал никуда, все ко мне в подвал гитарный ездили. Тогда приехал Kreator, и меня выковыряли из подвала на концерт. Как концерт, так все ко мне залетают, царствие им небесное. Ну, поиграли как обычно в армрестлинг, и покатились. И подошел ко мне басист, уж не помню чей. Говорит – хочу прыгнуть со сцены. Хочу и всё, проведи на сцену. А иностранцы нормально относятся к такого рода отрывам, чего не понимали наши утонченные рок-деятели, которым надо было, чтоб все сидя внимали флюидам и текстам. Хотя, возможно, понимали, но не могли себе этого позволить. Ну, и провел три раза. А тут вижу, стоит Паук и пальцует перед подростками. Во мне кровь взыграла, конечно, но Сереже крупно повезло, убежал он. Хотя, наверное, ему тяжело живется, под личиной такой ходить-то. Ну его…

Возвращаясь к началу деятельности Рок-лаборатории, могу сказать одно. Я серьезно все эти собрания художественного совета не воспринимал. Как только мы появились, Скляр пригласил нас в «Курчатник», где в большом зале проводились концерты для «золотой молодежи», а в малом – для позолоченной. Как бы для членов профсоюзов. «Ва-банкъ», «Чудо-Юдо» и «Тупые». Тусовка как тусовка. Все комично было, на таком ранжире. Воздушно-утонченные от приобщения к искусству. А у нас тогда было костюмированное шоу, где отплясывали разные фрики. Ну, и музычка веселая; потому что все играли, что хотели, отплясывали, что могли. Хочешь участвовать – участвуй. Каждое выступление – новое шоу. Тогда не было разделения между исполнителями и тусовкой, вне зависимости от стилей. Наоборот, все смешалось в общем порыве. А вокруг нескольких таких групп выстраивался ряд лабухов. Возможно, хороших людей, но в массе студентня скучающая. Или карьеристы, стремящиеся как-то влезть в тусовку и получить аплодисменты. Многие так и не нашли в себе силы отказаться от этого, от аплодисментов. Не смогли. Именно тогда музыкантам начали говорить о деньгах, они их стали получать. И вчерашние самодеятельные талантливые музыканты превратились в лабухов. Группы стали исчезать, рассыпаться. Те же «Тупые» развалились из-за того, что стали подсчитывать деньги.

Меня это как-то не трогало; у меня и так были деньги, но все это было неприятно. Собственно, как только люди стали себя продавать, всё и стало продаваться, причем уже совсем беспринципно.