Харка, сын вождя

— Папа, — обратился Дуглас к своему отцу, — я бы хотел познакомиться с этим мальчиком! Это возможно?

— Ни в коем случае, дитя мое! Весь этот цирковой сброд и мы — два совершенно разных мира. Этот мальчик двигается как лорд, но он — далеко не лорд!

Дуглас однажды уже услышал подобный ответ, когда отец увидел его беседующим с одним из каторжников, которые работали на мельнице. Тогда мальчик долго думал над словами отца. В этот раз его потребность возражать была гораздо меньше. Может, все так и есть, потому что так устроен мир? Может, отец прав? Но от одного замечания он все же не смог воздержаться; оно само просилось на уста.

— Если бы его отец и в самом деле был лордом, он бы меня, наверное, не принял! — сказал он и в ту же секунду получил пощечину.

Убежденный республиканец, мистер Финли привычно ударил его тыльной стороной ладони, да так быстро, что это успели заметить лишь тетушка Бетти и Кейт. Кейт покраснела за Дугласа. Тот сделал упрямую мину. Поскольку мысли его, в отличие от слов, по-прежнему были свободны, он предался самым смелым фантазиям, рисовавшим ему картины случайных, но захватывающих встреч с «детьми лорда». Начался антракт, и у него появилась возможность поговорить с Кейт. Он был чрезвычайно рад выдумывать все эти истории вместе с ней. Она была довольно остроумна для своего возраста.

Тетушка Бетти попыталась подслушать их разговор, который они вели полушепотом, но, поскольку три неизвестных господина удалились, а вместо них в ложу вошел мистер Финли, все ее внимание сосредоточилось на беседе с ним.

С манежа объявили, что во время антракта желающие могут посетить зверинец. Сэмюэль Смит воспользовался этой возможностью, чтобы улизнуть из ложи. Он взял с собой и детей.

Тетушка Бетти принялась расспрашивать мистера Финли. Она, разумеется, заметила, что один из элегантных господ, выходя из ложи, узнал мистера Финли и любезно, хоть и сдержанно, поприветствовал его. Значит, мистер Финли должен был знать, кто эти господа!

— Один из них — представитель кредитного банка, — сообщил тот тетушке Бетти приглушенным голосом. — По обрывкам фраз, которые я — разумеется, совершенно случайно! — уловил, банк зимой вложил в этот цирк кругленькую сумму и теперь не прочь получить ее обратно. Второй господин, судя по всему, менеджер огромного цирка «Б & Б». Возможно, он здесь затем, чтобы добиться слияния двух трупп или хотя бы перекупить пару номеров. Кто третий, я сказать не могу. Я его не знаю, а сам он хранил загадочное молчание.

Миссис Финли тоже перешла в ложу к тетушке Бетти. В их ложе места четыре, пять и шесть заняли, по ее мнению, какие-то сомнительные личности. Некая персона мужского пола и две яркие, но производящие несолидное впечатление дамочки. В этих городах, на границе цивилизации, нигде не укрыться от черни! Может, этот высокий, очень бойкий мужчина — какой-нибудь удачливый золотоискатель, который решил, что может позволить себе просто так сесть в ложу рядом с благородными господами. Миссис Финли рада была хоть на несколько минут избежать этого общества.

Большая клетка для номера с хищниками, которым начиналось второе отделение, уже была установлена, тумбы для зверей расставлены и обручи приготовлены.

— Энн, как ты думаешь, неужели эта жалкая решетка может защитить нас от бенгальских тигров, если что-то пойдет не так?

— Разумеется, леди! — бесцеремонно вмешался в разговор бойкий мужчина некультурного вида в соседней ложе. — Если какая-нибудь из этих хищных тварей вздумает себя плохо вести, я ее просто пристрелю, как бешеную собаку! Можете не беспокоиться!

Тетушка Бетти достала флакончик с туалетной водой и протерла лицо — не столько от страха перед хищниками, сколько из желания поставить на место этого невежу и нахала.

Харка вернулся в отведенный им с отцом закуток в вагончике, сорвал с себя костюм наездника, стер с лица грим, развязал спрятанные под цилиндром косички и, запрыгнув в гамак, свернулся в клубок, как ежик при виде опасности. У него уже давно после номера с ослами каждый раз портилось настроение. Во всем этом он видел уже не комизм, а просто глупость и нелепость: его раздражал костюм; непривычная для него езда в седле и со стременами стоила ему немалых усилий и удвоенного внимания, поскольку требовала совсем другого распределения веса и иного взаимодействия с лошадью, чем езда без седла. С тех пор как номер с ослами был отработан и тщательно отшлифован, он утратил к нему всякий интерес. Ему было противно каждый день делать одно и то же, а когда люди в этих зловонных городах белых людей аплодировали «сыну лорда», ему хотелось сорвать с головы цилиндр и показать им, что он — сын вождя и его место в прерии.

Сегодня этот конфликт должен был как-то разрешиться, но Харка еще не знал, как именно. Отец ничего не сказал о том, что намерен предпринять в конце представления.

— Собирайся, Харка Твердый Камень, — сказал вдруг Маттотаупа, — и иди к Рональду. Ты ему нужен.