Харка, сын вождя

— Эй, парень! — крикнул он Шонке. — Установи мишени. Первой повесь меховую куртку, второй — бизонью шкуру. Да поживей, пока солнце не скрылось!

Шонка побежал в стойбище. «Странно… — подумал Харка. — Я буду стрелять, а Шонка прислуживает мне, устанавливает для меня мишень, потому что так велел белый человек. Видно, этот бледнолицый — великий вождь».

Шонка вскоре вернулся и, вбив в землю палку на расстоянии пятидесяти метров от Рыжеволосого, повесил на нее детскую меховую куртку. На расстоянии двухсот метров он водрузил на вбитую воинами палку раскрашенный щит из нескольких наклеенных друг на друга бизоньих шкур.

— Дакота! — крикнул Рыжеволосый. — Я стреляю первым. Я попаду в то место на куртке, где должно быть сердце, а щит продырявлю посредине. Я все сказал. Хау!

Он опустился на левое колено и, опершись локтем на правое бедро, прицелился. Прогремел выстрел. Куртка едва заметно качнулась. Рыжеволосый встал. Воины бросились к мишени.

— Попал! Попал! — закричали они, пораженные тем, что бледнолицый смог поразить цель, стреляя в такой необычной позе.

На губах стрелка играла улыбка высокомерия, очень похожая на насмешку. Он опять поднял винтовку, прижался щекой к прикладу и выстрелил. Воины опять бросились к мишени — толстому щиту из бизоньих шкур. Пуля пробила его точно посередине.

Раздалось несколько громких возгласов, многие стали перешептываться:

— Вакан! Вакан! Тайна!

Рыжеволосый повернулся к Харке:

— Ты тоже так научишься стрелять, мой мальчик! У тебя есть способности. Давай заряжай! Так, а теперь — целься!

Харка с готовностью выполнял его указания, но был очень взволнован, а для меткого выстрела необходимо спокойствие. Он с трудом унял волнение. Винтовка была тяжеловата для него, и он боялся осрамиться.

Грянул выстрел. Харка, знавший об отдаче, крепко держал винтовку в руках.

Шонка — да, не кто иной, как Шонка! — побежал к меховой куртке, по которой стрелял Харка. Цель была поражена. Пуля угодила не в самое «сердце», но рядом с ним.

— Недурно! — сказал Рыжеволосый. — Я дам тебе много патронов, юный медвежатник, чтобы ты завтра же начал учиться стрелять!

Щеки Харки пылали. Он медленно приходил в себя от возбуждения, задыхаясь от горделивого сознания, что теперь он, Харка, предводитель Молодых Собак, будет пользоваться еще бóльшим, особым уважением и почетом среди своих краснокожих братьев. Эта мысль грела ему душу, как утреннее солнце. Заметив, что собаки, непривычные к выстрелам, поджав хвосты, бросились врассыпную, а лошади испуганно храпели, он рассмеялся.

Рыжеволосый обратился к Маттотаупе:

— Что может быть лучше для вождя, чем иметь такого сына? Я сегодня же подробно объясню тебе, как обращаться с этим оружием, и ты уже завтра тоже сможешь начать упражняться в стрельбе. Я все сказал. Хау.

Он отступил на шаг и поклонился Хавандшите и Татанке-Йотанке. И никто не мог понять, что означал этот поклон — почтение или насмешку.

— Простите, великие шаманы, что мои подарки достались простому вождю и его двенадцатилетнему сыну, — сказал он. — Но я, обычный воин, недостоин делать подношения вам. Если я могу быть вам чем-нибудь полезен, я к вашим услугам!

Татанка-Йотанка никак не выразил своего отношения к Рыжеволосому и его странному поведению. В глазах Хавандшиты мелькнуло удивление.

— Посмотрим, — коротко, но без неприязни ответил он.

Сумерки сгустились до темноты, казавшейся еще более мрачной из-за того, что небо было затянуто тучами, скрывшими свет звезд. Все поспешили назад к вигвамам. Осторожно вернулись в стойбище и собаки.

Татанка-Йотанка был гостем Хавандшиты. Рыжеволосого Маттотаупа пригласил к себе.

Вождь и его бледнолицый гость расположились у огня. Женщины и дети сидели в глубине вигвама. Унчида уже успела обработать лапы одного из бурых медведей, привезенных Маттотаупой и Длинным Копьем, насадила одну из них на вертел, и Маттотаупа принялся жарить мясо, поворачивая вертел.

Рыжеволосый тихо рассмеялся и достал из кармана куртки короткую трубку.

— Великий вождь Маттотаупа, — сказал он. — Мне нравится дух жареного мяса в твоем вигваме. Ты — хороший хозяин! И хороший охотник! Будем друзьями. Мое имя — Рыжий. Рыжий Джим.

— Ты хорошо стреляешь, и у тебя щедрая рука, — спокойно ответил Маттотаупа. — Да, мы будем друзьями.

Он еще раз повернул вертел.

Когда лапа была готова, он снял ее с вертела и положил на глиняную тарелку перед гостем. Унчида насадила на вертел и повесила над огнем вторую лапу, для вождя. Рыжий Джим, похоже, очень проголодался. Достав нож, он сразу же, без долгих церемоний, принялся за угощение.

Ели молча. Лишь когда Маттотаупа тоже насытился, Рыжий Джим снова заговорил:

— Великий вождь! Мацавакены — не единственный подарок, который я принес в твой вигвам. Вот здесь, — он указал на маленький бурдюк, — у меня еще одна маленькая тайна. Я запер в этом бурдючке духа огня. Слабых мужчин он валит с ног, сильных делает еще сильнее, они становятся непобедимыми.

— У белых людей много тайн, — ответил Маттотаупа осторожно и сдержанно. — Где же мой друг по имени Рыжий Джим поймал в свой бурдюк такую тайну?