Харка, сын вождя

— Мини-вакеном. Огненной Водой.

Черная Кожа испуганно вздрогнул:

— Огненная Вода белых людей опасна! Когда белые люди пьют этот напиток, они превращаются в глупцов или в диких зверей. Они бьют женщин, детей и рабов.

— Что значит «этот напиток»? — возмутился Харка. — Ты что, пробовал напиток, который привез Рыжий Джим? Нет? Тогда не говори, что он действует как Огненная Вода. Разве человек, который дарит нам мацавакены, может желать нам зла?

Четан и Черная Кожа опустили глаза. Что они могли ответить на вопрос Харки? Наступила тягостная тишина.

— Рыболов насаживает на крючок червя, иначе рыба не станет клевать, — произнес наконец Шонка.

— По-моему, это не твои слова, Шонка, — ответил Харка, подбросив в огонь ветку.

— Может быть. Но сходи к отцовскому вигваму и посмотри, что там происходит.

— Я не пойду туда! — твердо произнес Харка. — Шонка, ты забыл, что тебе сказал Четан?

— Я не забыл. Что ж, заткните уши и закройте глаза. Если хотите, я сделаю то же самое. Я все сказал. Хау!

Шонка встал и покинул вигвам. Остальные остались сидеть у огня, растерянные и угрюмые. Харке было досадно, что им не удалось еще больше посрамить Шонку. Слова непрошеного гостя, как ядовитое снадобье, пропитали их души горечью. Они больше не говорили об этом и решили идти спать.

— Оставайтесь здесь! — предложил Четан. — Будем спать вместе.

— Да, вместе с Харкой, Охотником на Медведя! — воскликнул Черная Кожа, которому было неловко оттого, что он огорчил друга.

Дети завернулись в шкуры.

Снаружи бушевала гроза. Харка, смертельно уставший за день, быстро уснул. Уже засыпая, он все же решил проснуться в полночь и посмотреть, что делает Шонка. Может, этот пес не спит и опять подсматривает и подслушивает за вождем и его гостями? Харка не хотел нарушать приказ отца, но должен был уберечь его от пауков, незаметно ткавших вокруг него паутину.

Незадолго до полуночи он проснулся и тихо выскользнул из вигвама. Уинона заметила это, но Харка знал, что она будет молчать. Постояв несколько секунд посреди черных теней вигвамов, он медленно, бесшумными шагами индейца направился к площади. Сквозь щели у входа в вигвам вождя пробивался свет: там еще горел огонь в очаге. Изнутри доносились странные звуки. В Священном Вигваме Хавандшиты было тихо и темно.

Харка крадучись обошел площадь в поисках Шонки, но того нигде не было. В конце концов он приблизился к отцовскому вигваму.

В душе его боролись противоречивые чувства. Он не хотел следовать примеру Шонки, посмевшего ослушаться вождя. Но непослушание Шонки, казалось, толкало и его, Харку, на дерзость. Он хотел убедиться, что отцу ничего не грозит. Ему необходимо было знать то, что знал и о чем молчал Шонка. Если Харка хочет уберечь отца от опасности, он не может сидеть сложа руки.

Наконец он не выдержал и лег на землю у задней стены вигвама, где была удобная щель, сквозь которую можно было видеть все, что происходит внутри.

Тяжелое решение

Харка еще никогда не видел, чтобы мужчины вели себя так странно. Особенно его поразило поведение Старой Антилопы. Тот стоял между очагом и стеной вигвама, наклонившись вперед, и качался взад-вперед. Казалось, он вот-вот упадет. Потом вдруг дико захохотал. Изо рта у него потекли слюни. Показывая пальцем на огонь, он сквозь хохот повторял:

— Медведь! Там сидит медведь и греет лапы! Греет лапы! Видите?

Затем смех оборвался. Голос Старой Антилопы стал жалобным, и наконец он заплакал.

— Бедный медведь! Он греет лапы, а вы хотите их съесть! Хотите съесть его лапы! И вам не стыдно? Славный, добрый медведь!.. Вы что, не видите?

Рядом с ним на земле лежал старший из Воронов. Он спал и громко храпел. Его отца, Старого Ворона, только что вырвало, и в вигваме резко запахло блевотой. Вместо того чтобы выбежать из вигвама, он спокойно, не смущаясь, извергнул содержимое желудка прямо на бизонью шкуру! Харка знал один забавный вид состязания воинов — есть сырую собачью печенку, пока не вырвет, стараясь продержаться дольше других. Дети от души веселились, глядя, как мужчины один за другим, зажав рот рукой, бросаются в кусты. Но чтобы кто-нибудь осмелился осквернить вигвам?! Нет, сегодня воины явно лишились рассудка!

— Медведь… Бедный медведь!.. — все еще лопотал Старая Антилопа.

Вдруг он закачался из стороны в сторону, потерял равновесие, замахал руками и плюхнулся задом прямо в очаг. В вигваме стало темно. Харка услышал веселый смех отца и Рыжего Джима. Старая Антилопа несколько секунд сидел на горящих углях, ошарашенно озираясь по сторонам, потом, когда угли прожгли его кожаные штаны, он, почувствовав боль, вновь запричитал:

— Я медведь… я добрый медведь… мои лапы… О! О!

И он на четвереньках пополз прочь от огня. Но тут Ворона опять вырвало. На этот раз прямо на шею Старой Антилопы.

— Ай-о! — вскричал тот и встряхнулся, как мокрая собака. — Что вы со мной делаете, вонючие койоты?