Харка, сын вождя

Сменились гости. Приветливый художник и молчаливый юный вождь Длинное Копье уехали, вместо них пришли Татанка-Йотанка, внушающий благоговейный страх, и Рыжий Джим, которого все слушались, как вождя, хотя он им не был. Над стойбищем вновь гремели выстрелы. У Харки теперь был собственный мацавакен. В вигваме вождя лежала шкура серого медведя. Сыновья Большой Медведицы навсегда избавились от этой опасности. Можно было радоваться, но к радости примешалась тревога, которую все старались в себе подавить. К добру ли все это? А может, к беде? Думать об этом не хотелось.

Харка смотрел на языки пламени, лизавшие ветки и превращавшие их одну за другой в пепел.

— Расскажи нам об охоте, Харка, Поражающий Стрелами Бизонов, Охотник на Медведей! — прервал его тягостные раздумья Четан.

Глаза мальчиков загорелись.

Харка с удивлением почувствовал, что ему тяжело еще раз говорить о страшных приключениях. Но, начав рассказ, он вдруг позабыл обо всем на свете и вновь остро пережил всю сцену охоты, еще раз увидел перед собой огромное серое чудовище, услышал его хриплое свирепое рычание. Он увидел отца, сдавившего руками шею хищника, его пот и кровь, его вздувшиеся жилы и мускулы! Рассказ получился таким живым, что друзья Харки как будто сами побывали на месте поединка и испытали волнение и радость победы.

— Ты настоящий охотник на медведей! — вскричали они, когда он умолк. — Настоящий медвежатник!

Потом они еще долго беседовали, невольно подражая воинам, об охоте, об удивительном огнестрельном оружии, об упражнениях в стрельбе, которые должны были состояться завтра, и Харка пообещал Четану и Черной Коже, что они вместе с ним будут учиться стрелять из мацавакена, а потом, через два лета, он научит этому и Харпстенну. Они увлеченно мечтали вслух о том, как легко им будет охотиться на медведей и бизонов и побеждать пауни.

В разгар беседы в вигвам вошел Шонка. Он подсел к мальчикам. Никто из них не возражал; ведь он жил в вигваме Маттотаупы и был одним из членов семьи вождя. Но его присутствие сковывало, и разговор не клеился. Причиной тому было не столько само появление Шонки, сколько странное выражение его лица: своей высокомерно-загадочной миной он словно намекал, что мог бы рассказать кое-что гораздо более важное, чем то, о чем они беседовали.

— Ты что, в рот воды набрал? — не выдержал наконец Четан. — Так выплюнь ее!

— Я не плюю в чужом вигваме.

— Значит, ты все-таки кое-чему успел научиться?

Четан не собирался дразнить Шонку. Но ответ Шонки разозлил его, и он не смог скрыть раздражения.

— Может, и другим придется еще кое-чему научиться, — загадочно ответил Шонка.

— Жаль только, что кое-кто уже не хочет учиться.

— Или не может.

— Ну, среди нас нет старцев.

— А кто тебе сказал, что я говорю о нас?

— Никто. Но ты можешь мне сказать, о ком ты говоришь.

— Если захочу.

— Хочешь ты или не хочешь, мне все равно. Подавись своими новостями!

— Даже если я ими подавлюсь, завтра их будет обсуждать Большой Совет.

— Ах вот как! Значит, это такие важные новости? Которые ты сам выдумал?

— Завтра тебе будет не до насмешек, Четан.

— Это мое дело.

— Увидим. Я, во всяком случае, уже сегодня увидел достаточно.

— Ты не хочешь стать шаманом? Говорить загадками ты уже научился.

— Загадками, такими же мрачными, как и дела, о которых эти загадки…

Черная Кожа рассмеялся этой словесной перепалке, но тут же смолк, заметив, что никто не разделяет его веселья, и тоже недоуменно уставился на юношей, в словах которых звучало все больше взаимного недоверия и вражды.

— Ты уже напустил столько тумана, — продолжил поединок Четан. — Я подожду, пока он рассеется.

— Жди, если хочешь. Но можешь и не ждать: сходи в вигвам вождя Маттотаупы, и ты сразу все узнаешь.

— Я не пойду туда.

— Да, ты не пойдешь туда, потому что он всем нам велел убраться. Он знал, почему нам там сейчас не место.

— Шонка! — возмущенно воскликнул Черная Кожа. — Ты не смеешь так говорить о нашем вожде!

— Помолчи, курчавый желторотый птенец!

— Черная Кожа прав! — сказал Четан. — Ты сказал уже слишком много. Теперь ты должен сказать все!

— Я не скажу ничего, кроме того, что уже сказал. Хау. Если вы хотите узнать больше, идите туда и послушайте.

— Мы не нарушаем приказы вождя и не подслушиваем разговоры наших старших братьев и отцов. Запомни это, Шонка. Иначе ты никогда не станешь нашим воином!

Шонка презрительно фыркнул. Четан вскочил на ноги. Шонка сделал примирительный жест рукой и тихо произнес:

— Поговорим лучше о другом. Что вы думаете о белом человеке?

Черная Кожа, к удивлению товарищей, мгновенно откликнулся на этот вопрос.

— У него злые глаза, — заявил он сердито.

— Это верно, — сказал Шонка.

— Но у него меткий глаз и щедрая рука! — возразил Харка. — Черная Кожа, мы знаем: белые люди причинили тебе много зла. Но не все белые люди злы.

— Белый человек владеет великими тайнами! — продолжал Черная Кожа с тревогой в голосе.

— Тайны белых людей могут быть отравлены, — к удивлению Харки, произнес Четан.

— Но только не мацавакены, — ответил тот другу.

— В вигваме вождя он делится с воинами не мацавакенами, а…

— А чем? — спросил Четан.