Хазарский пленник

Отдельно, пытаясь держаться хозяином, сидит Претич и тысяцкий Митяй. Оба христиане. Друзья. Но сейчас они, как и Владимир, в замешательстве. Кому отдать власть? Владимир пришёл с врагами, опирается на хазар. А Ярополк старший. Этого сколько ждать? И чем он лучше? Приведёт византийцев. Хрен редьки не слаще.

— Не серчайте, гости, что стол наш пуст, — сказал Претич, картинно поведя рукой. Верно, думал заранее, как начать неприятный разговор. — Но время доброго обеда впереди, успеем. А надобно нам решить, кто мы — друзья иль вороги? Ибо званые по застолу, а незваные по застолбу! Ты пришёл с силой, Владимир, и как то понять? Ответь... С кем мы стол делим?

В горнице действительно не накрыто. Столешница, потемневшее дерево, отполированное ладонями, удручает пустотой. Свет, пробивающийся сквозь пузыри — стекла ещё не напасли, — скуден, поэтому в помещении много свечей, есть и медные светильники с маслом. Но не пища сейчас занимает собравшихся. Вопросы более важные будоражат каждого, немало известно и о застольях, с которых выносили ногами вперёд, почитай, каждого второго. Ибо речь о власти! Большой власти!

— Отвечу. — Владимир поднял ладонь, призывая к спокойствию своих друзей, возмущённо зашевелившихся, многим не понравился упрёк Претича. — Ты упрекаешь меня, воевода? А в чём? Что видится неправедным?

Владимир приметил, что в родном доме легко отвечать смело, ведь рядом крепкая сила наёмного войска, но важней правда, а она на стороне молодых.

— Когда князь Глеб принял стол, ты не противился? А ведь моего отца убили! Да, да, убили! Когда меня отдали, как вора, тем же хазарам, ты не роптал? Не вопрошал о правде? Так?

— Кого убили? — возмущённо возвысил голос Претич. — О чём толкуешь?!

Но спорить с Владимиром, поднаторевшим в красноречии за время отлучки, трудно.

— Слушайте все: моего отца, князя Святослава, убили. В том нет сомнений. Ведун Олекса знает, что его отравили. А уж после ударили, подковой. Только не понять, какой конь имел славные свежие подковы?! И как случилось, что в тот же день явился брат Глеб? Не странно ли? Позднее меня отправили к хазарам, пленником! Это тоже по правде, исстари заведено, Претич? Чем вы теперь недовольны? Ратью? Или тем, что вам нет веры?

Претич не смог так скоро найти возражения, и тогда Митяй, напряжённо улыбнувшись, сказал:

— Если глянуть без крика и злобы, то надо искать — кому на руку... смерть Святослава. Ты говоришь, убили? Глеб подгадал. А нынче? Кто подгадал? Кому должно править Киевом и землями. Не тебе ли на руку?

В горнице нарастает неприязнь, обе стороны ищут противоречия, готовят обвинения противникам. Лишь Ким улыбнулся, положил ладони на стол и предложил:

— Не будем свариться! В словах Владимира есть правда. А в твоих упрёках, Митяй, только полправды. Может ли Владимир быть повинным в пленении Глеба? Вряд ли. Кто был ближе, он или вы с воеводой? Выходит, вы и за князем Святославом не уследили, и Глеба не сберегли! А почему о Ярополке молчите? Вот кому выгодно, если глядеть в корень. Или молчите, чтоб позднее крикнуть — вот кто законный владыка? А? Во всём нужно разобраться, а вы обиды ищете! Может, пора преломить хлеб да поговорить без крика?

— А может, разберёмся, как Глеба похитили? — предложил Крутко.

— Что воду в ступе толочь? — хлопнул по столу ладонью Претич. — Надо решать, выступать ли на Полоцк? Или ждать, пока Рогволд смилуется и отпустит князя? Как мыслите?

Противостояние на время утихло. Вопрос не простой. И решать его нужно именно им, старшине.

— Чего галдеть? — нахмурился Митяй. — Известно, чего Рогволд требует — свободы от дани. Воли. Ну, так и дайте ему вольную. Глеб ему без надобности. Отпустит. А вернётся князь, соберём силушку и обложим город!

За окном наладился погожий день. Солнце растопило наледь окна, и в мутноватом слое образовались прогалины, через них видны голубое небо и собравшиеся на подоконнике голуби.

«Видать, приучили, подкармливали», — подумал Владимир. Но тут же забыл о птицах.

— И кто же даст клятву? — спросил Ким. — Ложная клятва — худое дело.

— А похищать князя, держать его пленником — доброе? Владимир может дать волю Рогволду. А Глеб повернёт на свой лад. Он-то клятвы не давал! Значит, никто клятвы не рушит!

— Никогда не стану обещать ложного, — отказался Владимир.

— А как же с хазарами? — улыбнулся Митяй. И подмигнул близким, мол, мы-то знаем. — Кто клялся, что непричастен к лошадям?

— Да, худо поступил. Худо. Впредь наука. За битого семь небитых дают. — Владимир решил не отпираться, признал грехи. — Но обманывать Рогволда не хочу. Лучше уж сразу выступить на приступ города. Покарать изменника. Чтоб другим неповадно было.

— Экий ты прыткий, — возразил Претич. — Полоцк за доброй стеной. Рогволд смельчак, да и дружина ему под стать. Сколько ратников положим, пока осилим крепость? Да и осилим ли? Брать измором тоже не просто, чай не лето. В поле воин не воин, а снеговик. Лагерь построить — и то задачка! Верно Митяй советует, дай клятву, а после Глеб всё перевернёт! Ты-то при чём? Или решил Глеба покинуть? Без Глеба ты князь? Верно?