Хдеб насущный

«Да. Я обычно… Я обычно получаю деньги от родителей, понимаете? То есть столько, чтобы хватило на неделю. Мне не приходится воровать, они мне помогают, понимаете? Но цены такие высокие, а товар такой паршивый… Я имею в виду, что платишь в два раза больше за вдвое меньшее качество, это ужасно, я серьёзно. Я знаю парней, которые делают уколы всяким дерьмом в свои руки. Это плохо выглядит, должен вам сказать.»

«Сколько тебе лет, Сэмми?», — спросил Мейер.

«Мне? Шестого сентября мне исполнится двадцать лет.»

Мейер покачал головой и отошёл. Браун отстегнул наручники и вывел Сэмми из помещения, поведя вниз по лестнице, где он должен быть оформлен в отделе регистрации за кражу со взломом третьей степени. Он не добавил ничего нового.

«И что теперь?», — спросил Мейер у Кареллы. «Вот мы задержали его за кражу со взломом, и его, конечно, осудят, а чего собственно мы добились?

Мы отправили в тюрьму ещё одного наркомана. Это всё равно что отправлять в тюрьму диабетиков.» Он снова покачал головой и, почти про себя, сказал: «Хороший еврейский мальчик.»

5

Фрэнк Рирдон жил в восьмиэтажном доме на авеню Джей, через дорогу от огромной многоуровневой парковки. В пятницу утром электрическая компания разрывала улицу, пытаясь добраться до каких-то подземных кабелей, и машины стояли в пробках по всему проспекту, когда Хоуз позвонил в звонок в квартиру управляющего. Квартира находилась на уровне улицы, в дальнем конце узкого переулка с левой стороны здания.

Даже здесь, изолированный от улицы, Хоуз слышал настойчивый стук пневматических дрелей, нетерпеливое гудение клаксонов, крики автомобилистов, гневные реплики людей, переходящих через улицу. Он снова позвонил в звонок, но ничего не смог расслышать за грохотом и задумался, работает ли он.

Дверь внезапно распахнулась. В затенённом проёме квартиры стояла белокурая женщина лет сорока пяти, одетая лишь в испачканное розовое нижнее бельё и пушистые розовые домашние тапочки. Она посмотрела на Хоуза бледными, холодными зелёными глазами, стряхнула пепел с сигареты и сказала: «Да?»

«Детектив Хоуз», — сказал он, — «87-й участок. Я ищу управляющего.»

«Я его жена», — сказала женщина. Она затянулась сигаретой, выпустила струю дыма, ещё раз изучила Хоуза и сказала: «Не могли бы вы показать мне свой значок?»

Хоуз достал бумажник и открыл его: напротив удостоверения личности в люцитовом (прозрачный акриловый пластик — примечание переводчика) корпусе к кожаному изделию был приколот его щиток. «Ваш муж дома?» — спросил он.

«Он в центре города, собирает кое-какое оборудование», — сказала женщина. «Чем я могу вам помочь?»

«Я расследую убийство», — сказал Хоуз. «Я бы хотел осмотреть квартиру Фрэнка Рирдона.»

«Он кого-то убил?» — спросила женщина.

«Наоборот.»

«Ну и дела», — сказала она со знанием дела. «Сейчас я надену что-нибудь и возьму ключ.»

Она вернулась в квартиру, не закрыв дверь. Хоуз ждал её на улице в прохладном переулке. Синоптики предсказывали температуру в девяносто четыре градуса (34,444 °C — примечание переводчика), влажность 81 процент и неудовлетворительный уровень загрязнения воздуха. На улице гудели и орали автомобилисты, и тявкали дрели. Через открытый дверной проём Хоуз увидел, как женщина стянула через голову исподнее. Под одеждой она была обнажена, и теперь бесшумно двигалась по комнате, её тело вспыхивало белым светом по мере того, как она удалялась в темноту. Когда она вернулась к дверям, её волосы были расчесаны, она накрасила губы свежей помадой, надела короткий зелёный хлопчатобумажный халат и белые сандалии.

«Готовы?» — сказала она.

Он вышел за ней из переулка на внезапно наступившую слепящую дневную жару, дошёл до парадной двери здания и поднялся по лестнице на третий этаж. Женщина ничего не говорила. Коридоры и ступеньки были безукоризненно чистыми и пахли лизолом (медицинское дезинфекционное средство — примечание переводчика). В 10 часов утра в здании было тихо. Женщина остановилась у квартиры с латунными цифрами 34. Открыв дверь, она спросила: «Как его убили?».

«Кто-то выстрелил в него», — сказал Хоуз.

«Вот и ладно», — сказала женщина, открыла дверь и провела его в квартиру.

«Он жил здесь один?», — спросил Хоуз.

«Совсем один», — сказала женщина.

В квартире было три комнаты: кухня, гостиная и спальня. Если не считать грязной посуды в раковине и наспех застеленной кровати, в квартире было чисто и аккуратно. Хоуз поднял шторы на обоих окнах гостиной, и в комнату хлынул солнечный свет.

«Как, вы сказали, вас зовут?» — спросила женщина.

«Детектив Хоуз.»

«Я Барбара Лумис», — сказала она.

Гостиная была обставлена скудно и недорого: диван, мягкое кресло, торшер, телевизор. Над диваном висела имитация картины маслом с изображением пастуха и собаки на фоне пасторального пейзажа. На журнальном столике стояла пепельница с несколькими окурками.

Барбара села в одно из мягких кресел и скрестила ноги. «Откуда у вас эта седая полоса в волосах?» — спросила она.

«Меня порезал управдом», — сказал Хоуз.