ХЕЛЕН СИНГЕР КАПЛАН

природа, и при таких условиях, - свидетельствует он, - своего физического

недостатка непосредственно я ощущать не мог" (1916, с. 10).

В этом главное. Слепота есть нормальное, а не болезненное состояние для

слепого ребенка и ощущается им лишь опосредованно, вторично, как отраженный на

него самого результат его социального опыта.

Как же переживают слепые свою слепоту? По-разному, в зависимости от того, в

каких социальных формах этот дефект реализуется. Во всяком случае тот камень на

душе, то огромное горе, то невыразимое страдание, которое заставляет нас жалеть

слепого и с ужасом думать о его жизни, - все это обязано своим происхождением

моментам вторичным, социальным, а не биологическим.

Представления слепого о мире не лишены предметной реальности; мир не

открывается слепому сквозь дымку или завесу. Мы совершенно не учитываем, как

органически и естественно развивают слепые почти чудесные возможности осязания.

На границе научной истины стоит та мысль, что слепые не только не беднее, но и

богаче зрячих. Знаменитая слепоглухонемая Е. Келлер писала, что чувство осязания

дает слепому некоторые сладостные истины, без которых приходится жить зрячим,

так как у них это чувство не усовершенс твовано (Н. Keller, 1920).

Так называемое шестое чувство (тепловое) у слепых, позволяющее им на

расстоянии замечать предметы, и седьмое чувство (вибрационное) у глухонемых,

позволяющее им улавливать движения, музыку и т. п., не представляют собой,

конечно, ничего специфически н ового для нормальной психики, но есть лишь

доведенные до совершенства ощущения, имеющиеся и у нормальных детей. Однако мы и

представить себе не можем, какой существенный момент в процессах познания мира

эти чувства могут играть. Разумеется, нам покаже тся жалким заявление глухой,

прослушавшей пьесу, разыгранную на пианино: "О, как хорошо! Я чувствовала это

ногами" (Г. Деккер, 1923, с. 91), но факт очень важен сам по себе: для глухих

существует музыка, гром, шум моря, как свидетельствует и Е. Келлер, для слепых -

ночь и день, предметы на расстоянии, их величина и форма и т. д. (А. А. Крогиус

(5), 1907)).

Печальная участь слепых обусловлена не физической слепотой самой по себе,

которая не есть трагедия. Слепота есть только предлог и повод для возникновения

трагедий. "Причитания и вздохи, - говорит Щербина, - сопровождают слепого в

течение всей его жизни; таким образом, медленно, но верно совершается огромная

разрушительная работа" (1916, с. 39). Он же описывает случай, когда в училище

слепых "служителю приходилось кормить 8-летнего мальчика с ложки просто потому,

что в семье не решались ему предста вить возможности научиться есть самому" (там

же, с. 40). Вот почему совершенно правильно педагогическая гигиена предписывает

обращаться со слепым ребенком так же, как если бы он был зрячим, в том же

возрасте учить его ходить, что и всех детей, обслужи вать себя, заставлять его

играть со зрячими детьми (lasset es soviel als moglich mit sehenden Kindern

spielen), никогда не выражать в его присутствии Жалости к нему из-за его слепоты

и т. д. Тогда слепота переживается самими слепыми как "ряд мелких не удобств",

по выражению Щербины (там же, с. 35). И многие слепые подпишутся под его

заявлением: "При всем этом в моей жизни для меня есть своеобразная прелесть,

отказаться от которой, думаю, я не согласился бы ни за какие личные блага" (там

же). На частном, но глубоко поучительном вопросе о том, надо ли слепому знать

свет, А. В. Бирилев, сам слепой, показывает, какие принципиально важные

педагогические выводы должны быть сделаны из психологического утверждения: с вет

знать надо. Надо не потому, что у слепого есть инстинктивно органическое

стремление к свету, при знакомстве со светом не следует переводить мир цветов на

язык звуков и пр. "Свет представляет собой условия деятельности всех других лиц,

ту практичес кую обстановку, влияние которой надо себе точно представлять, чтобы

понимать зависящие от нее чужие и собственные приемы и правила поведения" (А. В.

Бирилев, 1924, с. 83). Слепому важно знать, что за оконной занавеской его с

улицы не видно, что, когда в комнате горит огонь и окна не завешены, всякий

видит его и т. п. Ему надо иметь те важнейшие знания о мире, которые добыты

человеком при помощи глаза. Мир устроен людьми главным образом как зрительный

феномен, и к жизни в этом общем мире мы должны п одготовить слепого ребенка.

Следовательно, он должен знать свет. В самом больном вопросе воспитания слепых

единственно правильная реальная точка зрения подсказывает нам этот выход. Даже

проблема света в воспитании слепого ребенка получает правильное решение, когда

она ставится не как проблема биологическая, а как проблема социальная. В этом

частном случае, думается нам, основная линия развиваемых здесь мыслей получает

свое крайн ее выражение.

Итак, с психологической точки зрения физический дефект вызывает нарушение