Хельгор с Синей реки

Приближается смерть! Многие бесследно исчезнут из мира живых, как исчезают тени! Много отважных храбрецов станут к концу дня твердыми, холодными и безжизненны, как ледяные вершины гор! Смерть приходит и уходит, когда хочет, она пляшет и поет, где пожелает, никто не в силах ее остановить!

Тхолрог приказал воинам укрыться за камнями и соблюдать тишину, они повиновались беспрекословно. Женщины укрылись дальше, в трехстах шагах, в пещере.

Вокруг царила тишина, и мир казался фальшиво умиротворённым. В небе скользили по своим делам в потоках ветра пичуги, колыхались травы, безмолвствовали скалы, кружили в бездне небес ястребы, спешили по своим делам насекомые…

И вот послышался топот! В ущелье вошло воинство жителей низин. Первые десять воинов, а за ними еще… Пока в ущелье не вступила первая сотня. Но вот первые ряды врага, спугнув летучих мышей, закружившихся серым вихрем замерли! От общей масссы отделилась дюжина воинов и осторожно двинулась вперед — это были разведчики. Они медленно двигались вперед, исследуя каждую щель и каждый валун. Затем раздалась громкая команда, и воины двинулись быстрее, а сзади спешили еще тридцать человек, чтоб присоединиться к ним. Cверху, из засады, можно было хорошо рассмотреть раскрасневшиеся от бега лица, глаза, горящие от жадности, топоры, копья, дубины и луки. Вот авангард остановился, поджидая остальных. На лицах застыло выражение беспокойства. Один из разведчиков, казалось, пытался что то разглядеть, прикрывая глаза ладонью.

— Слева и справа, готовсь! — тихо, но властно скомандовал Тхолрог.

Его команду шепотом передали по рядам горцев.

Предусмотрительные горцы позволили значительной части врага втянуться в ущелье, ничем не выдавая своего присутствия. Жители низин опасливо озирались, но засаду не заметили. Один из них сказал достаточно громко, так что Тхолрог смог расслышать.

— Никого!

Но другой воин, похоже, что-то заметил, и его глаза округлились от ужаса.

— Смерть!!! — проревел Тхолрог.

И безмолвный пейзаж вскипел, обращаясь в подобие ада. Воинственные крики смешались со стонами раненых и умирающих, ревом рогов и труб, а воздух наполнили стрелы и копья.

Двадцать горцев смертоносной лавиной обрушились на захватчиков. Короткий бой превратился в настоящую резню — тяжелые дубины сминали плоть и сокрушали черепа. Два воина низин, обезумев от ужаса, бросились бежать, размахивая топорами, но не в ту сторону.

Вдруг, один из них остановился и разразился безумным смехом. Тхолрог сбил его с ног — но убивать не стал. Другой укрылся за камнями. Его взгляд был переполнен ужасом. Он словно умолял о пощаде. Но смерть нашла его — удар топора, и его мозг оказался разбрызган по валунам.

Первая атака людей низин закончилась крахом — валуны, сброшенные горцами, превратили тела нападавших в кровавое месиво. Выжившие в панике бежали, в ущелье оставались только пять или шесть умирающих. Быстрота и дерзость даровали горцам победу. Те, кто не успел сбежать, погибли через несколько минут, боевая ярость горцев нашла выход в бессмысленной резне, и вскоре все дно ущелья покрыла мешанина искалеченных мертвых тел.

Быстрая и легкая победа наполняла сердца защитников ущелья гордостью. Победные крики звенели среди Скал Смерти. Тхолрог, благодарный Судьбе за удачный исход первого столкновения, поспешил отослать женщин в укрытие…

Во время резни женщины вслушивались в шум битвы. Две или три из них выскочили из грота чтоб разделить со своими мужчинами победу или гибель. Но вот по крикам стало ясно — горцы сокрушили врага, и все устремились навстречу Тхолрогу.

Он предстал перед ними исполненный достоинства и спокойно сообщил:

— Враги бегут.

После этого он описал сражение. Всё время, пока он рассказывал о случившемся, Эйримах занимала лишь одна тревожная мысль: был ли Роб-ин-Келг среди нападавших?

Пленница Эль-Мор, дочь Роб-Сена, следила за молодым вождем горцев со страхом. Сам же Тхолрог искал взглядом глаза Эйримах. Созерцание её красоты смягчало его голос, повествующий о сражениях и победах. Он жаждал увидеть в глазах девушки огонь восхищения и свет нежности. Эйримах же сидела, опустив взор, и смущенно прикрыв глаза длинными ресницами. И чем больше грудь молодого вождя раздувалась от гордости, тем сильнее ее щеки заливались румянцем смущения. Вождь же был опечален тем, что она, казалось, избегает его, и смущен собственным томлением при виде ее завивающихся локонов и острого подбородка. Но если Эйримах смущенно отводила взгляд, то в глазах пленницы, подобных бездонным озерам мрака, он вдруг прочел не столько страх, сколько затаенную страсть и трепет обожания. И хотя до сих пор он считал, что его сердце отдано Эйримах, он ощутил, что взгляд пленницы доставляет удовольствие. Да и сам он вдруг ощутил, что его влечет странная и чуждая красота Эль-Мор — ее темные волосы и смуглая кожа, ее таинственные темные глаза…