Хельгор с Синей реки

Тджандринахр отправился дальше, пришел в особое место, лагерь кузнецов. Крепкие мужчины с лицами медного цвета, стояли вокруг отверстия плавильной печи. Это были иммохи — племя кователей бронзы, союзники ариев.

Синий дым поднимался кольцами, подобными иссиня черным кольцам волос самих кователей, глаза кузнецов хранили загадочное выражение, глядя остро и таинственно, сам вид их был полон гордости, осознанием важности своего тайного ремесла. Их маленькие руки были сильными, жесты быстрыми, хитрость и уверенность затаилась в их улыбках.

Их легенды повествовали о тайнах пещер, царстве волшебных подземелий, где рождалась руда, о таинственной жизни животных, богов и людей, живущих в нижнем мире без солнца и звезд.

С дружественными словами Тджандринахр и кователи бронзы поклонились друг другу. Как обычно, предводитель ариев с восхищением наблюдал за работой огня и металла.

Эта работа уже не была секретом для мудрого народа ариев. Долгое время они знали ее. Но они не пытались посягать на работу союзников, молчаливое и справедливое соглашение, выгодное обеим сторонам.

Иммохи привозили медь и олово из дальних краев, караваны людей этого народа приносили руду через обширные территории. Они знали, где добыть руду — а поссориться с ними, означало лишиться металла навсегда. Анафема иммохов, в то время чудесно объединенных, живущих на огромных просторах от Урала до Альп, от океана до Средиземного моря, такая анафема пугала любого врага.

Иммохов, которые были плохими воинами, защищали другие племена, а те вооружали своих защитников, обучая их древним секретам, часто иллюзорным, но пригодным для устрашения врагов.

Племена Западных ариев — все еще в небольшие и малочисленные — были друзьями иммохов. Эта дружба крепла, так как существовало глубокое уважение народа воинов и пахарей к народу искуссных мастеров. Иммохи во всем, кроме металлургии, дикие, малочисленные и не имеющие большого будущего, ревниво хранили секреты горного дела и изготовления бронзы, считая их священными, и признание их превосходства в ремесле сильно им льстило.

Тджандринахр простоял там еще некоторое время, а затем он направился дальше, к лесам и пастбищам. Он думал о работе, любви, и войне. И вот он очутился в лесу, перемежающемся небольшими лугами, где текла река.

Он собирался посетить заставу своего племени, наблюдательный пункт в полудне пути от деревни.

Глава 2. Тджандринахр в одиночестве

Когда Тджандринахр остался один, он стал двигаться тихо, как как змея. Его зоркие глаза, его чуткие уши внимали окружающему миру. Что он узнал сам, и что он узнал от своего отца и его деда, возвращалось в его цепкой памяти и смешались с последними наблюдениями. И он находил у зверей все основные повадки, свойства и обычаи людей, а также и те свойства, что он считал божественными…

Равнины и леса были наполнены бесчисленными формами жизни. Повсюду росли могучие деревья и изящные цветы, много травы и корней, животных, непокорных людям. Огромные зубры бродили по полянам и лугам. Они были полны сил, и не было сравнимых с ними по мощи зверей, а в месяцы, когда настроение травоядных было сурово, все прочие создания бежали от них. Тджандринахр восхищался ими, но мечтал о более огромных зверях, известных ему из рассказов отцов.

Лошади скакали, спасаясь от больших волков, которых вспугнуло появление медведя, спустившегося с горы. Над лесом разносился голос старого оленя, надрывный и дрожащий, ворчали дикие свиньи, блеяли овцы и рогатые козы. Олениха прошмыгнула с выводком оленят, цапли во множестве расхаживали среди чистых прудов, водяная курица вила гнездо в камышах, змеи скользили среди трав, зимородки сверкали оперением.

В бесчисленном множестве вокруг летали древесные голуби, паслись гуси и утки, летали и плавали лебеди, вышагивали аисты. Стаи ворон слетались на падаль, подбирать остатки с пиршества грифов; ороки стрекотали, индюки спорили с петухами и курами, бежавшими от людей и снова одичавшими; красивый фазан кричал в кустах.

Так же яростно бурлила жизнь в реках: пескари, язычки, усачи, форель, лососи, чудовищные щуки, сомы плескались в прозрачной воде. У многих из них были род и семья — как у человека. Колюшка, замечательный отец, кормилец рода, строил гнездо, ожидая подругу, а приведя её, ухаживал за ней и охранял. Целый месяц он руководил выводком мальков, защищая их от прожорливых хищников. Он кормил молодую семью, проявляя чудеса заботы… Знали радость отцовства и птицы…

Повсеместно вершилось таинство рождения, маленькие клювики стучали в оболочку яиц, требуя открыть врата Жизни, и заботливые мамаши, а иногда — папаши, с торжественной серьезностью помогали молодому поколению выбраться в сверкающий и удивительный мир.