Хигналир (СИ)

Утренняя медитация поставила передо мной очередную стопку вопросов. Прежде всего касательно моей вменяемости. И вот почему: беззубый босяк упоминает вкусовые рецепторы, священник диктует люду виртуальные заповеди цифрового Бога. А я тогда брови не поднял, когда должно было изумиться до явного охеревания! Откуда у горожан Серхвилкросса знания о “рецепторах”? Почему дед в рясе цитирует горзуанских радикалов, краясианских еретиков-пророков прошлого века, стоявших у истоков современного сатанизма? Ничего не понимаю. Куда катится страна? “Культурный шок Миивы”, так это называет Инокварог. За последние десятилетия людям башни посрывало от изобилия религиозных веяний и философских доктрин. И с какой целью Казначей поменял Чтобырь на корабль, и как книга оказалась у нас, если по сюжету истории Рофелон... Точно ли он умирал каждый раз, когда видел рай? Больше похоже на галлюцинации. Неужели загробный мир существует в таком виде, каким его видел давний предок? Ну и херь.

Да разве возможно разобраться во всём этом оболтусу, вроде меня? Снолли встает поздно, а мне скучно. Чем заняться? Пойду слоняться.

Я тихонько переоделся и вышел. В коридоре первого этажа я услышал крик с кухни. Я заглянул за дверь.

— Почему Зултан третий день на диване? Споквейг! Споквейг Дархенсен!!! — орала Авужлика во все горло, как будто до пыталась докричаться до небес, и кричала это прямо в ухо Споквейгу, читавшему газету на кухне за столом у кружечки своего любимого чрезмерно перекипячёного чая.

— Зултан жалуется. На тебя. Голова у него болит от твоего голоса, ему и так неловко тут гостить, — отстранённо говорил Споквейг.

Я решил не показываться им на глаза и пойти к Зултану.

В деловой комнате нет окон, потому темно. Не закрывая двери, я вошёл, отыскал лампу и разжег магическим огнём, чуть не взорвав, ибо колдую неуклюже. Со светом при себе я подошёл к дивану и увидел перед собой ободранца, навроде того, что бросал кубик в пещере Маячащих.

— Зултан? — обратился я.

Он издал хрип.

— Неважно выглядишь, — поздоровался я.

— Хлебник... заклятие наложил... — сухо просквозило от него.

Так это и впрямь тот самый псих?!

— Что за заклятие? — проявил я заинтересованность к беседе.

— Алкоголизм последней стадии, — он потянулся за бутылкой на столе. — Горячка. Чёрный рок. Смерть вижу. Над моей печенью нависла смерть, над тобой висит смерть... от адского пламени... — его слегка передёрнуло, он схватился за пойло и продолжил. — Над поместьем ревёт призрак вселенского масштабирования, смерть Хигналира от... ужаса бытия, — глядя в темноту чёрными глазами, в которых блеском отражался огонь горелки, он будто испражнился последними словами, таким же дрожащим голосом, как в убежище, когда молил, чтобы “только не шесть”. Так хотелось спросить, почему “не шесть”, но он же не знает, что я стоял тогда за его спиной, так что не буду.

— Ты пророк? — попросил я предоставить хоть толику убедительности к его словам, чтобы достаточно весомый повод занервничать появился.

— Я вижу смерть.

Что-то не убедило. А значит и пророчества его меня не испугают.

— А что насчёт чёрного хлебника? Как у него со смертью обстоит?

Зултан сделал глоток вина, не вставая с дивана, и чуть не погиб — так сильно поперхнулся. Он привстал и сделал ещё попытку отпить.

— Слыхал, — он вытер рот, — инквизиция не смогла выяснить, что убило хлебника, так как его труп склевали воробушки.

Какая глупость. Должно быть инфернальный огонь переработал его хлеб без остатка.

— Отец поведал мне о трагедии у Маячащих. Сожалею. Что же погубило твоих людей, ты знаешь, Зултан?

— Да... Когда сумма центробежных сил превосходят центростремительные, происходит распад. Основы основ каббалистики, юноша, — он с трудом приподнял указательный палец вверх, а потом осторожно положил его на диван. — Здесь, на юге Миивы, народ разрывает на множества. Каждый сам за себя. Самоуправство местных епископов... Дураки забыли про единое начало. Эти мелочные краясиане, измеряют всё исключительно в золоте. Всепожирающее эго, жадное до власти и роскоши. Обжоры ненасытные. Мы, приспешники Люцифера, думаем о благе всего мира, не только о своём личном, не-е-ет, нам пока не до этого. Эпохе расцвета Люрцинии придёт конец, одной лишь магией света мир не объединишь. Настанет время прогресса, Горзуа будет сиять во всех...

Чую, сраный безумец начинает пороть чушь, которая только отдалит меня от понимания и без того запутанной ситуации с краясианством и сатанизмом.

— Кто тебя сдал, Зултан? Кто послал чёрного хлебника учинить беспредел в твоём убежище?

— Амфиалон Клезентский с Серхвилкросса спустил хлебников. Власть Ульгхвиналя не потерпит конкуренции. Они выбрали своей единой целью жопу патриарха Люрцинии, чтобы дружно отлизывать. Но корабль их, сколоченный на страхе пред садистом Джейсом, спешит ко дну. Если Джейс предлагает людям рабство и кнут, то Люцифер дарует знания, методы саморазвития и совместного научно-культурного возвышения...