Хигналир (СИ)

— Спасибо. Вы тоже можете спросить у меня что хотите.

Дед рассмеялся так, что легкие заплясали в бешеном туберкулезном свисте. Отчего и я сам. Унявшись, я наконец-то придумал вопрос, на который хотел бы получить ответ. Больше не было смысла тянуть время, чтобы не выглядеть тугодумом. Я-то ведь что спросить думал всё это время.

— Как избавиться от проклятия, заодно изгнав дух усопшего? — соединил я два вопроса в один, чтобы, если вдруг можно задать только один вопрос, получить ответ сразу на два.

— Есть множество способов снять проклятие. Иногда самый действенный путь — это уничтожение... духовного источника проклятия. Если присутствие чьего-то духа... — очередная нудная пауза, — обусловлено этим проклятием... то... избавившись от истинного источника... — долгая пауза, — можно ожидать уход... этого самого... духа... — полушёпотом он выхрипел последнее слово, что в сочетании с акустическими особенностями церковного зала вводило меня в какое-то гипнотическое залипательство.

— Благодарю... — начал я, но, как оказалось, дед ещё не закончил реплику.

-...поскольку узы... связывающие его с нашим миром... будут разорваны.

Выждав время, чтобы убедиться, что тот действительно закончил говорить, я учтиво поблагодарил его:

— Ну, это и так было понятно. Не нужно объяснять всё настолько подробно. И медленно! Но всё равно спасибо!

— Внимай великую истину: место, где стоишь ты, где стою я, где стоит это сооружение, сейчас, оно определяется тобой лишь образом... в твоей голове. Содержание образа зависит не столько от церкви, сколько от тебя самого. А ты знал, что на самом деле...

Больше слов я не расслышал, поскольку уже вышел наружу. Нужно поскорее вернуться домой, рассказать Снолли, что для избавления от проклятия, как я понял из слов еретика, нужно убить этого подонка Гъялдера, что проклял род наш и землю.

По дороге назад я вновь чувствовал, что какая-то никчемная секта снова помогла больше, чем краясианская церковь все эти годы, что я ей посвятил всецело и слепо. Время от времени я отгоняю подобные мысли. Однако с момента, как я приехал, я стал чаще размышлять о “таких вещах”. Надеюсь, мои думы не привлекут внимания Господа.

Возвращаясь домой, я многое обдумал. Снолли была моей сводной сестрой. Мой отец, Споквейг Дархенсен, не хотел раскошеливаться на домработницу и где-то как-то удочерил маленькую Снолли Йонт. Тогда мне было семь. Ей четыре. Не смотря на свой неживотный склад ума, даже он не мог научить её выполнять простую работу по дому, поскольку Снолли оказалась на редкость хитрой, ленивой и изворотливой. Однако он не стал выдворять её, нет, напротив, он увидел в ней “дюжинку здравомыслия” и начал муштровать её своими сумасбродными здравоучениями. До появления Снолли отец пытался “выклопить”, как он выражался, из нас с Авужликой “круговерти угловатые в головах ваших”, но ничего у него не выходило, ничего он так и не “выклопил”. Споквейг рассказывал нам всякую ерунду про пещерный геноцид, про лютых речеволков. Строил помещения для чисел, чтобы “всем чисел хватило”, возводил огромные идолы и избивал их булавой, чтобы “боги не выпендривались мне тут”, совершал бесчисленное множество безрассудств. Только Снолли из его слов улавливала какой-то смысл. И вот однажды, семнадцать лет тому назад, он собрал нас троих и, пожав плечами, сказал, что так уж получилось, все мы теперь как бы прокляты. Также пожелал, чтобы я с Авужликой поскорее “свалили куда-нибудь, желательно навсегда”, а то у кого-то в курятнике свадьба, и нужно заселить молодожёнов, а свободных комнат для интеллигенции не хватает. По его словам, всё равно мы “растеряли свои промежуточки междумысленные” и не можем оправдать отцовских надежд. С тех пор он совсем из ума выжал последние капли логики с кровью и погрузился в безумие. Проклятие. Проклятие охватило его и тех, кто жил с нами. Произошло что-то странное. Никто не мог объяснить, что именно изменилось с того рокового дня, когда какой-то загадочный религиозник по имени Гъялдер проклял Хигналир. Всё стало как-то не так и хуже. Атмосфера перевернулась, необъяснимо и кардинально. И я заметил кое-что: Снолли — единственная, кто никогда не сетовала на проклятие в отличие от всех жителей Хигналира.

Увлечённо изучая воспоминания, к которым так давно не прикасался, я добрался до дома. Нужно идти библиотеку. В самой ли церкви была причина или же в старике, но волнение по поводу “всепоглощающей тьмы” сменилось любопытством.

Я храбро отворил дверь в библиотеку. Снолли всё ещё была там: она сидела на полу и рисовала мелом дьяволов и гусей, изрыгающих злаки. Внутри было душновато, скорее всего, из-за здоровенной лампы и двух тоже далеко не маленьких, что ярко освещали длинное помещение с полками поперёк стен, расписанных в оккультическом интерьере.

— С какой ещё “тьмой”? — проронил я дрожащим голосом, хотя обещал себе, что буду тверд.

— Что? О чём ты? Пришло время рассказать тебе правду о нашем проклятии, — произнесла сестра, не отрываясь от своего занятия, — может, тогда ты поймёшь, зачем я убила Спока.