Хильдегарда Бингенская

«Я увидела как бы образ женщины, белой от головы до пояса, черной от пояса до ног, а стопы ее были цвета крови. Вокруг ног ее — чистое и сверкающее облако. Она была лишена глаз и, скрестив руки, стояла возле алтаря, предстоящего очам Божиим, но не касалась его. В сердце ее пребывал Авраам, в груди — Моисей; в чреве — другие пророки, и каждый из них показывал свой знак и восторгался красотой новой невесты. Последняя же явилась великою, словно башня какого-либо города, над головой ее был ореол, подобный заре. И я вновь услышала голос с неба, говоривший мне: „Бог возложил на древний народ строгость Закона, предписав Аврааму обрезание; но после обратил его в сладость благодати, отдав Сына Своего тем, кто веровал в истину Евангелия. И умягчил елеем милосердия уязвленных игом Закона. Вот почему ты видишь как бы образ женщины, белой от головы до пояса: это Синагога — матерь воплощения Сына Божия, с самого рождения сынов своих и вплоть до полноты силы своей она прозревает во тьме Божии тайны, но не может узреть их целиком. Ибо она есть не сияющая заря, являющая их откровенно, а та, что издали взирает на них в изумлении и благоговении. (…) Синагога восторгается новой невестой — Церковью, которая украшена иными добродетелями, нежели она сама, окружена ангельскими воинствами, чтобы бес не мог ни разрушить ее, ни ниспровергнуть; тогда как Синагога, оставленная Богом, пребывает в пороке. (…) Ноги ее в крови, а вокруг ног сверкает светлое облако, ибо при завершении своем она предала смерти Христа, Пророка из пророков, и сама, падши, погибла. Но сияющий и чистый свет веры возник при гибели ее в сердцах верующих, так как в час падения Синагоги восстала Церковь, и после смерти Сына Божия апостольское учение распространилось по всей земле“».

В противоположность Синагоге Церковь «является столь величественно, что подобна башне города, ибо, восприняв красоту свою от Божественных заповедей, она вооружает и укрепляет благородный град избранных. На голове ее — словно сияние, подобное звезде, ибо при рождении своем Церковь явила чудо воплощения Сына Божия, а также добродетели и тайны, которые от сего произошли. (…) И так же как смертью Единородного Сына Божия человек был вырван из смертной погибели, так и Синагога, пред последним Днем, увлеченная Божественным милосердием, оставит неверие и достигнет истинного познания Бога (…). Итак, Синагога во тьме предваряет образ [Церкви], а Церковь последует в свете истины».

Этот великий образ — противопоставление Синагоги с завязанными глазами Церкви, созерцающей Божественные тайны, вообще был характерен для эпохи Хильдегарды. Достаточно вспомнить великолепный портал Страсбургского собора, запечатлевший его в камне; или же чуть более поздний портал собора в Бамберге с изображением Церкви и Синагоги, сияющих единой красотой.

Эти отрывки из первой книги «Scivias» дают представление о том, что будут являть собой труды Хильдегарды. Видения отличаются удивительным своеобразием, они богаты и вместе с тем детальны. Они развиваются прямо перед ее глазами, насыщенные подробностями и красками, очень типичными для той эпохи творческого подъема. Видения преувеличенные, все описания в них доведены до крайности. Несмотря на то что темы их прекрасно известны — Воплощение, искупление, творение, здесь они развиты с силой, которая обновляет их до глубины и вырывает из привычных условных формулировок; в них нет ничего бесцветного или банального. Это огненные страницы, поток образов время от времени приостанавливается вопросами: «Что это значит?», «Каким образом?». Продолжает Хильдегарда толкованиями, которые уточняют смысл и значение увиденного.

Иногда видения содержат великолепные сравнения, перед нами открываются целые феерии из драгоценных камней и топазов, железных столпов и труб из слоновой кости; а иногда они просты простотой, близкой самой природе: «Душа в теле подобна соку в древе, а свойства ее — ветвям древа». Даже традиционные и привычные для той эпохи образы, вроде Синагоги и Церкви, обретают новую торжественность: «Белая с головы до пояса и черная от пояса до ног; стопы же ее — цвета крови».

Чтобы воспринять это огненное выражение основных христианских истин, нужно было быть очень глубоко проникнутым библейскими образами, чувствовать все интонации пророков. Понятно, что святой Бернард увидел в нем «сияющий свет». С неожиданной силой Хильдегарда возрождает для своего времени постижение тайн, заключенных в Библии и хранимых Церковью. Ее труды — новый взгляд на содержание веры, взгляд, полный огня и очарования простоты.

Глава IV Жизнь в Бингемском монастыре

В то время, как Хильдегарда заканчивает «Scivias», при этом занимаясь устройством монастыря в Бингене, который будет навсегда связан с ее именем, происходит событие, вносящее некоторую человеческую, хочется даже сказать, сентиментальную, ноту в этот необычайный жизненный путь.