Хильдегарда Бингенская

Мы упоминали о том, что на нескольких миниатюрах, изображающих Хильдегарду, мы видим юную монахиню, стоящую позади нее и, как правило, отождествляемую с некой Рихардой, ее секретарем; так же, как монах Вольмар, она неотделима от написания «Scivias». Рихарда была дочерью маркизы Штадской, которая много помогала Хильдегарде в деле основания Бингенского монастыря. Ее брат Гартвиг был архиепископом Бремена. Вероятно, Рихарда играла при аббатисе роль секретаря и исполняла различные монастырские служения. Именно в этом качестве ей довелось принять участие, хотя и второстепенное, в создании «Scivias».

В 1151 году Рихарда сама была избрана аббатисой монастыря в Саксонии, в Бассуме Бременской епархии. Узнав об этом, Хильдегарда спешно пишет ее матери: «Не пытайтесь развлечь мою душу, не исторгайте из моих глаз горькие слезы и не уязвляйте мое сердце жестокими ранами, говоря о том, что касается моих дражайших дочерей — Рихарды и Аделаиды (ее сестры)». По всей видимости, она использовала всю свою власть, чтобы помешать этим двум молодым монахиням уйти. Но, очевидно, епископ Бремена желал этой перемены, и в этом его поддерживал и одобрял другой прелат, который до тех пор много помогал Хильдегарде — Майнцский архиепископ Генрих. Аббатиса видела, как Рихарда удаляется от нее, и этот уход был для нее чрезвычайно болезненным. Она пытается обратиться к ее брату Гартвигу, чтобы тот уговорил ее вернуться в Рупертсберг, наталкивается на отказ и пишет даже Папе Евгению III. У нас нет ни письма ее, ни ответа Понтифика, но последний мог разве что сослаться на решение местных церковных властей. Однако сохранилось письмо Хильдегарды к Рихарде: «Я любила в Вас благородство поведения, мудрость и чистоту Вашей души и всего Вашего существа». Подобное сродство делало расставание поистине мучительным.

Но уже в следующем, 1152 году Бременский архиепископ Гартвиг пишет Хильдегарде, оповещая ее о смерти своей сестры. Он говорит ей, что Рихарда пролила много слез по своему прежнему монастырю и собиралась навестить Хильдегарду, когда ее настигла смерть: «Сообщаю тебе, что сестра наша, моя, но еще более твоя; моя по плоти, твоя по духу, вступила на путь, уготованный всякой плоти, и (…), совершив святую и благочестивую исповедь, ведя себя истинно по-христиански, она, оплакивавшая твой монастырь многими слезами, исторгнутыми из сердца, предав душу Господу, Его Матери и святому Иоанну, осенив себя крестным знамением и исповедуя Пресвятую Троицу и единство в совершенной вере в Бога, в уповании и любви — в чем мы уверены, — преставилась в четвертый день ноябрьских календ (28 октября). Потому прошу тебя, если ты сочтешь меня достойным просить о сем, чтобы ты сохранила к ней ту же любовь, какой она любила тебя, и если тебе представляется, что она в чем-либо заблуждалась, вменять в вину не ей, а мне — ради стольких слез, которые она пролила, покинув твой монастырь, о чем многие могут свидетельствовать. И если бы смерть не воспрепятствовала ей, она, получив разрешение, вернулась бы к тебе. Знай также, что, поскольку смерть помешала ей, я сам приеду посетить тебя, если будет на то воля Божия».

Хильдегарда в своем ответном письме сначала оказывает знаки почтения брату Рихарды, выразив пожелание, чтобы Бог всегда заботился о нем и направлял к исполнению Своей святой воли. И продолжает: «Я же, немощная и убогая, узрела в тебе свет спасения. Исполняй ныне заповеди Господа, дающего тебе благодать и все, чему учит Святой Дух (…). Да узрит око твое Бога, да постигнет чувство твое Его праведность, а сердце твое да пылает любовью к Богу, дабы душа не ослабела; и прилагай всю ревность твою к возведению башни Небесного Иерусалима, и да пошлет тебе Бог Свою помощь, то есть сладчайшую Матерь милосердия. Будь светлой звездою и сияй во мраке среди людей развращенных и порочных. Будь подобен быстрой лани, стремящейся к источнику воды живой».

После этого, энергично напомнив о нуждах Церкви своего времени, Хильдегарда пишет трогательные слова: «А теперь послушай: так совершилось с моей дочерью Рихардой, которую я поистине называю своей дочерью, ибо моя душа полна любви к ней, так как в одном весьма могучем видении Свет живой учил меня любить ее как самое себя. Слушай: Бог хранил в ней такую ревностность, что чары века сего не смогли удержать ее, Он возобладал над нею настолько, что она явилась посреди симфонии мироздания, как цветок во всей своей красе и великолепии. Еще когда она пребывала во плоти, мне доводилось слышать о ней в истинном видении слова: „О девство, пребывай в царском чертоге!“. И воистину она принадлежала к святейшему чину дев и была в общении с ними, чему и радовались дщери сионские. (…) Потому Бог и не пожелал отдать Свою подругу противнику, то есть миру. Теперь же, о дражайший, восседающий на месте Христа, исполни волю сестры своей, как того требует послушание, и, подобно тому как она всегда пеклась о тебе, пекись о душе ее и твори благие дела с усердием, которое было свойственно ей (…)» (10-е письмо и ответ).