Химера

— Да вы, я смотрю, благородный мужчина, — последнее слово она выплюнула. Трой смотрел на нее во все глаза — так она поменялась. Если до этого в его голове никак не монтировались образ убийцы и её внешность и поведение, то теперь все стало на свои места. Безумие и ярость полыхали у неё внутри и прорывались наружу. — Ненавижу вас. Ненавижу. Чтоб вы сдохли. Кобели, ублюдки. Твари. Чтоб вы сдохли. Ненавижу. Как я вас ненавижу, кто бы знал. Мало я вас убивала, ох, мало. И быстро, слишком быстро, слишком легко. Вы все — все до единого заслужили мучительную и позорную смерть! Твари! — она вперила взгляд в Троя, и кривая ухмылка обезобразила её ангельское личико. — Ты спрашивал про этого выблядка. Ах, этот затейник Вилли! Я оставила его гнить, гнить, гнить. Он жил еще долго. Очень долго. Он до конца почувствовал все, через что заставил пройти… — Всхлипнув, Гретта некрасиво вытерла нос рукой. — О, как он молил! Как просил и унижался! Забыл про гордость! Тварь, тварь! Мы с… мы… нам нравилось приходить… потом… когда все эти твари сдохли, сдохли… нам нравилось приходить и слушать вой. И пить вино. Ненавижу, ненавижу. Всех вас ненавижу.

— Мы могли бы уточнить пару моментов? — Трой старался сохранять спокойствие и вести допрос так, будто ничего необычного не происходило. Он поднял и поставил на место стол и стул, собрал разлетевшиеся по комнате бумаги и не спеша уселся.

На лбу Гретты выступил пот. Она по-плебейски смахнула его и прошипела:

— Конечно, детектив. Жгите. Сегодня ваш день.

— Где познакомились с Та… — и тут Гретта зарычала так страшно, что Трой осекся. — С вашей подругой? Когда это произошло?

Гретта тоже подняла валяющийся стул и села, закинув ногу за ногу. Она уже очаровательно улыбалась. Безумие в её глазах чуть остыло, прикрылось пеплом фальшивого спокойствия. Она откинула голову, прикрыла глаза и монотонно заговорила:

— Знаете, есть люди, предназначенные друг другу Истоком. Мы с Та… ней были родными душами. Мы жили на соседних улицах, давно это было. Две девчонки. Я всегда была оторвой, а Таня… она — ангел. Мой ангел. Теперь смотрит на меня. Ждёт. Скоро мы будем вместе — как раньше. Нас свёл случай — она несла домой котёнка лечить, а мальчишки из соседнего двора стали задирать её. Пришлось вмешаться. — Гретта улыбнулась воспоминаниям. — Они потом долго обходили нас десятой дорогой. Я как-то сразу поняла, что Таня — моя. Нет, не в смысле секса и отношений каких-то, упаси Исток, мы детьми были. Но с ней я отдыхала душой, я ловила каждую её улыбку, я слышала каждое произнесенное на выдохе слово, я запоминала мельчайшие детали. Мы выросли незаметно, и в один прекрасный день стали парой. Три года мы жили в раю, куда не было хода никому. Потом Таня случайно попалась на глаза Вильяму. Думаю, вы нарыли достаточно информации на него. Месяц он бегал за Таней как шавка, прохода не давал, подарки таскал, около дома караулил. Словно с цепи сорвался. Меня пытался запугать, но ему не удалось. Когда понял, что по-хорошему не выйдет, то… Я не могу в деталях рассказывать о том, что произошло дальше, я… вас убью, разнесу тут все к херам, если буду вспоминать. Суть вы и сами знаете. В ту страшную ночь он не только изнасиловал её сам, но и отдал вонючим дружкам. Уродыуродыуроды. Я… ладно. — Гретту заколотило. — Мы сбежали на окраины городка и затаились. Мы нашли в книгах старый ритуал для невинных жертв, взывающих к справедливости. Ритуал, взимающий равнозначную плату за причинённое зло. Таня не хотела, но я настояла. А для начала я избавила мир от Вилли. Собственноручно. Это было больно и долго. Конечно, недостаточно больно, и уж точно не так долго, как мне бы хотелось, но… — Гретта открыла глаза и уставилась на Троя. — Скажите мне, детектив. Скажите честно. Почему двух молодым девчонкам, какими мы были тогда, пришлось отстаивать свое право спокойно ходить по улицам и не быть оттраханными сучьей стаей оборотней? Почему нам сказали, чтобы мы обязаны ублажать тех тварей, если хотим жить? В каком законе такое прописано?

Гретта выжидающе смотрела на Троя, а он молчал. Ему нечего было сказать. Разве, что — да, такое бывает, и бывает часто. Право сильного, феодальные замашки, насилие — все это было, есть и будет еще долго после того, как он сам обратится в тлен.

— Потому, детектив, вот потому что вы молчите и все молчат — хотя все знают, не правда ли?.. не могут не знать — вот потому мы и восстали. Вот потому я не желаю слышать про закон. Если мы живем в мире, где за свою свободу и право выбора нужно вырывать глотки, значит, я буду их вырывать. И цитатки из ваших бумажек оставьте тем, кто в них верит. Такие правда еще остались?

— Вы провели ритуал, — скорее констатировал, чем спросил Трой.