Химера

– Люди, проживая свою жизнь на Земле, тоскуют о своей исторической родине. Душа человека, как ему кажется, рвется к звездам, а на самом деле – к одной определенной Звезде. И душа возвращается на эту Звезду после его смерти, преодолевая расстояние в тысячи световых лет через просторы Вселенной. Несмотря на мрак и ужас одиночества.

– И моей душе предстоит такое путешествие? – тихо спросила Евгения. И невольно сжала руку Фергюса, словно пытаясь найти у него защиту.

– Да, Женя, – с сочувствием глядя на нее, ответил тот. – Душа любого человека совершает этот путь. Я не знаю, наказание ли это человеку за его грехи в прожитой жизни, или испытание перед чем-то, что его ждет в той жизни, которая наступит после смерти, или что-то другое. Не буду вам лгать. Но не бойтесь. Вы преодолеете его. И все у вас будет хорошо. Я уверен.

– В будущей жизни? – с горькой усмешкой спросила она.

Фергюс не нашел, что ответить. Он опустил глаза под вопрошающим взглядом женщины и промолчал.

Глава 16

По салону прошла стюардесса, предлагая пассажирам напитки. Она была юной, стройной и очень похожа на ту, которую они встретили в VIP-зале московского аэропорта, словно их изготовили на одном конвейере.

– Мне бы коньяк, – сказала Евгения. – Как это будет по-испански? Переведи, пожалуйста, Альф. Уж коньяк-то я могу получить в этой жизни, я надеюсь.

– I understand, – произнесла стюардесса, лучезарно улыбаясь. – Cognac, please!

Она плеснула в пузатый бокал напиток из бутылки, напоминающей египетскую пирамиду, и подала его Евгении.

– А можно всю бутылку? – спросила та, тоже перейдя на английский. – Я не одна, как видите, милочка.

Стюардесса, все так же улыбаясь, словно Евгения осчастливила ее своей просьбой, без возражений передала ей бутылку и еще один бокал.

– Baby, – показала она на мальчика. – It is impossible!

Альф возмутился.

– Дискриминация по возрасту, – заявил он. – Age discrimination. Не то, чтобы я сильно хотел коньяка, но важен сам принцип.

Евгения погрозила ему пальцем.

– Детям только сок, – сказала она.

– И что это за метод воспитания такой – пальцем? – фыркнул мальчик. – То по носу им бьют, то грозят! А где аргументы и факты? Где собственный пример, в конце концов?

– Ты прав, – улыбнулась Евгения. – Девушка, заберите коньяк! И дайте нам, пожалуйста, оrange juice. А что будете пить вы, Федор Иванович?

Фергюс молча взял с подноса стюардессы стакан с соком.

– И, кстати, вы не закончили свой рассказ. Простите, что я вас перебила своим глупым вопросом. Так что там о ностальгии, которую люди не приняли в расчет и жестоко просчитались?

– Все очень просто с точки зрения психологии, – сказал Фергюс, сделав глоток из стакана с апельсиновым соком. – Тоскуя по утерянной родине, люди так и не смогли полюбить по-настоящему Землю. А без этого нельзя быть истинным хозяином и тем более царем природы, о чем они высокопарно заявляют. Только временным арендатором, которого рано или поздно изгоняют с занимаемой им земли. В истории тому тьма примеров.

– Но почему вы так думаете? – спросила Евгения. – Откуда у вас такая уверенность, что люди не любят эту планету?

– Потому что они ведут с планетой настоящую войну на истребление, – голос Фергюса стал злым и колючим, как кактус. – Выкачивают из ее недр нефть и газ, портят воду и воздух, как будто не понимая, что лишают будущего собственных потомков. Пройдет не так уж много времени, и вся Земля превратится в подобие пустыни Атакама. Есть такая в Южной Америке. Последний источник воды там высох сто двадцать тысяч лет назад. А вершины гор высотой более семи километров даже не покрыты снегом. Каменистая и почти безжизненная пустошь.

– Ужасную картину будущего вы нарисовали, Федор Иванович, – вздрогнула Евгения. – Я бы не хотела, чтобы мой сын жил на такой планете. Или мои внуки. Но, может быть, есть надежда?

– Надежда на что?

– Ну, хотя бы на то, что однажды за людьми вернутся те, кто бросил их на этой планете. И они, с облегчением оставив нелюбимую ими Землю, продолжат свои вечные скитания по Вселенной. Или вернутся на свою историческую родину, на Звезду, как вы ее называете. Но в любом случае покинут планету, оставив ее исконным обитателям.

– Вы думаете, Женя? – с сомнением произнес эльф. – Что это возможно?

– Возможно что? Что люди по доброй воле покинут планету или что за ними вернутся?

– И то, и другое.

– Если честно, то сама не знаю. Душа человеческая – потемки. Но все-таки, есть, наверное, шанс. Пусть даже один на бесконечность. И это уже вселяет надежду, пусть даже крохотную.

Они замолчали. Каждый думал о своем. Небо, которое было видно через иллюминатор, потемнело, пурпурные облака исчезли, их заменили фиолетовые. Казалось, что на планету, над которой они пролетали, надвигается гроза из космоса. Альф, устав от обилия обрушившейся на него информации, уснул, убаюканный тишиной и приглушенным светом в салоне самолета. Евгения заботливо прикрыла его пледом и поцеловала в лоб, на который упала непослушная светлая челка. Они обменялись улыбками с Фергюсом, который также с нежной заботой смотрел на внука.