Химера

В фойе ресторана Вигмана встретил метрдотель, крупный и вальяжный мужчина. Он выглядел уставшим и сильно встревоженным. А, отвечая на вопросы Вигмана, часто вздыхал, словно что-то пытался скрыть, и это его мучило. Звали метрдотеля Генрих Кох. И, представляясь, он как бы невзначай уточнил, что его предки имели перед фамилией приставку «фон».

От него Вигман узнал, что Афанасий, которого здесь считали одним из самых выгодных своих клиентов, но очень беспокойным, гуляет уже второй день – с размахом, с льющейся рекой водкой и с цыганами. Для своего загула он закупил Охотничий зал ресторана, на стенах которого были развешены головы убитых зверей, а по углам стояли королевские троны ручной работы.

Когда Вигман, сопровождаемый метрдотелем, вошел в Охотничий зал, он увидел, что Афанасий восседает на одном из тронов, а посреди зала стучит каблуками о пол, выворачивая кисти высоко поднятых рук и издавая гортанные звуки, испанская танцовщица. Женщина выдавала себя за цыганку, а танец фламенко – за цыганскую венгерку. Но чечетка выходила у нее неплохо. Леший азартно вскрикивал ей в тон и громко хлопал в ладоши, отбивая ритм.

– Афанасий! – окликнул его гном.

Леший с трудом поднял налитые кровью глаза на Вигмана и не сразу его узнал.

– Ты кто? – спросил он с угрозой. Но тут же обмяк. – А, не важно! Хочешь со мной выпить? А то все меня бросили. Даже мой друг Бесарион предал меня, скотина!

По всему залу лежали в самых живописных позах неподвижные тела – это были недавние собутыльники Афанасия. Они храпели и хрипели, пав жертвой неумеренного пития. Стол посреди зала поражал однообразием – он был заставлен исключительно бутылками с водкой. Закуски не было. Среди бутылок сиротливо стоял наполненный прозрачной жидкостью стакан, накрытый кусочком черного хлеба.

– Афанасий! – гном возвысил голос, чтобы тот его, наконец, признал. – Это я, Вигман.

– А, Фигман, – разочарованно протянул леший. – Тогда ты со мной пить не будешь. Побрезгуешь, скотина!

– Не Фигман, а Вигман, – терпеливо поправил его гном. – Но пить я с тобой действительно не буду. Тем более, что и повода нет.

– А смерть эльбста Роналда? – удивленно воззрился на него леший. – Или вы тут в своих европах разучились даже поминать покойников? Auferte malum ех vobis! Исторгните зло из среды вашей! Тебе говорю, Фигман! Исторгни! И выпей со мной по хорошему за помин души Роналда.

– Nil permanent sub sole, – скорбно покачал головой Вигман. – Ничто не вечно под солнцем. Но это не повод нажираться как свинья, Афанасий.

– А кто тебе сказал, что я нажрался? – посмотрел на гнома неожиданно совершенно трезвыми глазами леший. – Я ведь не один из этих пеньков, которых ты видишь здесь повсюду, даже под столом. Ну, выпил немножко. Но это для брюха, а голова-то у меня трезвая. И то, что ты пришел неспроста, я хорошо понимаю. Говори, Вигман, что ты хочешь от меня, и проваливай. Не порти мне праздник… То есть, я хотел сказать – поминки по Роналду.

– Насчет Роналда я и хотел с тобой поговорить, – ответил Вигман, озираясь. Он опасался, что их могут подслушать. Но зал был пуст. Танцовщица уже ушла, воспользовавшись тем, что о ней забыли. Видимо, леший уже расплатился с ней, и очень щедро, если она не заикнулась о деньгах. Перепуганные официанты не рисковали входить в зал без приглашения, наученные горьким опытом. Леший никого не выпускал из зала прежде, чем тот выпьет с ним штрафную чашу, которой служил огромный охотничий кубок.

– О Роналде, – многозначительно повторил гном. – Вернее, о его смерти.

– Тогда присядем, – радушно предложил леший. – Как говорят в моих краях, в ногах правды нет.

Он подвел гнома к одному из королевских тронов и усадил в него почти насильно. Сам устроился на соседнем троне, забравшись на него с ногами. Подпер голову рукой, чтобы та не клонилась на грудь, и сказал:

– Говори, Вигман!

– Афанасий, ты уверен, что со смертью Роналда все обстоит именно так, как нам рассказал кобольд Джеррик? – тихо, чтобы его мог слышать только леший, произнес Вигман.

– То есть ты хочешь сказать, что Роналд не умер? – поразился леший. – Тогда какого рожна я здесь пью уже вторые сутки?

– Роналд умер, в этом сомнений нет, – вздохнув, терпеливо сказал гном. – Но своей ли смертью?

– Так ты хочешь сказать, что он не утонул? – леший выглядел еще более изумленным.

– Утонул, – не выказывая раздражения, сказал гном. – Но по доброй ли воле? Вот в чем вопрос.

Голова лешего сорвалась с руки и качнулась, словно он согласился с гномом. Но тут же Афанасий снова подпер ее, а второй рукой начал поддерживать ту, которую подставил под щеку.

– Ты хочешь сказать…, – начал леший, но так и не закончил фразы, с немым вопросом в мутных глазах уставившись на гнома.

– Я хочу сказать, что некоторые слова Мичуры, который находился у озера вместе с Роналдом и Джерриком, вызвали у меня определенные подозрения, – был вынужден признаться Вигман, поняв, что иначе дело не тронется с мертвой точки.

– И?.. – спросил леший, глядя него с тем же тупым недоумением.